Форум » Россия » Ведьмин хутор (3) » Ответить
Ведьмин хутор (3)
Иван Олгрен: Находится в глубине тайги, в трудно проходимых и заросших местах, посреди топких болот, фактически непроходимых для «случайных» путников, пройдя которые, открывается довольно таки красивый, но в тоже время мрачный вид заброшенного хутора. Это место многие считают проклятым и призрачным. Старожилы поговаривают, что по ночам здесь бродят призраки и оборотни и иные порождения сатаны. На самом деле, это старое «заброшенное» угодье, в далеких временах являлось хутором лесорубов. Сейчас, как не странно, он обитаем. В нем имеются несколько домов и полуразвалившихся строений. Живут здесь три женщины - их считают ведьмами и именно поэтому, хутор стали называть - Ведьмин хутор. Да, конечно, на счет того что они ведьмы, сомнений нет, потому как они по словам старожилов потомственные ведьмы. Живут вдали от цивилизации, ведь все равно, люди житья им не дадут, как ни крути, ведьмы, они во все века ведьмы. Самую старшую из них зовут: Урд, вторую - Верданди, третью - Скульд. Поговаривают, что они умеют много чего - от гадания и предсказывания судьбы, до вызывания духов. Многие, конечно, не верят, но что самое странное все их опасаются и побаиваются и обходят это место стороной, да и вообще, при самом упоминании про этот хутор многие из местных не могут скрыть страха и удержаться от того, чтобы не осенить себя крестным знамением. Было много любознательных, желавших посетить их пристанище, однако, их более не видели. То ли утонули в болотах, то ли еще что-то. Много ходит всяких поверий, мифов и баек об этом хуторе и порой отличить, где правда, а где ложь бывает весьма затруднительно... [more] Слева направо: Урд, Верданди, Скульд[/more]
Ответов - 6
Шон Шеридан: Насвистывая очередной мотивчик, Белый волк вышел из бани, оставляя Шеридана наедине со своими мыслями. Думать не хотелось, хотелось лишь выть от отчаяния и злобы. Стиснув зубы и сохраняя внешнее спокойствие, Шон поднялся. Вновь чиркнула зажигалка. Хмур вытянул клинок Ловца из ножен за спиной, где имел обыкновение его носить, и с сомнением уставился на лезвие с муаровым рисунком стали. Вырезать или выжечь? От проклятой метки на плече надо избавиться, иначе рано или поздно демон сыграет с ним очередную злобную шутку. Нож лежал в ладони привычно и удобно, наемник сильнее стиснул рукоять, загрубевшей кожей ощущая рельеф змеиных тел, что свивались тугим жгутом на рукоятке. Алыми злыми бусинками блестнули рубины в глазах змей на гарде. -Срезать. – прошептал он, зловеще улыбаясь и пряча зажигалку в карман. То, что предстоит вытерпеть боль, его нисколько не волновало. Поорать придется, молчат лишь герои в дурацком кино. Лишь бы сознание не потерять раньше времени. От боли иногда лишь рычишь и звереешь, а иногда слабеешь и валишься с ног. Шон готов был уже на все, лишь бы избавиться от демонической сущности в себе. То, что он узнал о себе самом терзало сердце. Став хищником и убийцей Шеридан уже не сожалел и не сокрушался по этому поводу. Поздно в истерике заламывать руки и картинно падать на колени с криками, «я не хотел, это все демон виноват». Книжный вариант раскаяния не прокатит. Виноват сам, когда позволил злу одолеть все то хорошее, что было в душе. Мы не рождаемся злыми. Мы ими становимся. И никто не виноват. Просто страшно от того, что стал убийцей и с легкостью уничтожаешь живых людей как ботов в компьтерной игре. Страшно, что уже ничего не чувствуешь, когда чужая кровь течет по груди и животу, брыжжет на лицо алой росой. Опустошение в душе. Ледяной ветер и вьюга там. Обман. Зверь его подставил, сделал убийцей, скрыл правду и наслаждался сам. Все самые яркие чувства испытывал зверь, отобрав право на эмоции у него, у Шона Шеридана. Шеридан был лишь тенью Зверя все это время. И вот теперь демон все вернул стократ. Все вспомнилось! -…и корабль…даааа…мразь черножопая…как выли и орали…как вонючая как говно кровь брызгала на палубу и переборки. Сколько удовольствия было резать черножопого выблядка…ммм..роскошь!!! Помнишь? Как его там звали? Неважно! У мрази нет имен! Мразь не имеет права говорить! Мразь и гниль всей человеческой природы обязана лишь сдохнуть! Сгореть! Быть разорванной на части!! Сгнить кусками рваной плоти в канаве! Хмур стянул колючий собачий свитер, подхватил с лавки полотенце и скатав жгутом закусил ткань зубами. Свободный конец полотенца обернул чуть выше локтя, что бы кровь не текла прямиком на пол. Он торопился. -И синагога…оххх там Я…неееет! там Ты искупался в крови, наслаждался чужими муками! Запах горящей плоти, вонь от подыхающих жидов, кишки на полу, отрезанные головы, их восхитительные вопли ужаса…Неужели не нравиться? Тебе нравиться! Иначе бы не выбрал тебя!! Шон стиснул зубы и зажмурился. Калейдоскоп кровавых картинок ворвался в сознание, изображения как кадры из хроники мелькали перед внутренним взором, вопли и стоны наполнили все вокруг. Зверь отдавал наемнику все, щедро делился всем, пытался одолеть разум и заполонить душу навсегда. -Бери! Наслаждайся, кайфуй, будь таким же как я!!! Ты и я едины!!! Ты и есть я! Ты демон! -Нет! – Шеридан сжал рукоять до побеления пальцев, решительно пока были силы противостоять Зверю, прижал лезвие к плечу. – Я не демон! Без меня ты никто, тварь! – неслышные слова предназначались Зверю. Мышцы плеч закаменели. - Я твой хозяин. Я тебе приказываю! Шумно и часто дыша сквозь стиснутые зубы Хмур опустил взгляд на клинок. В черных, расширенных от адреналина зрачках полыхала ярость. Его собственная ярость!! Мстительно улыбаясь Зверю, Шон надавил на рукоять, вгоняя острие клинка в толщу дельтовидной мышцы чуть выше клейма. -Сейчас тебя не станет! Шеридан всерьез полагал, что всему виной метка Аненербе, что проступила на шкуре две недели назад. Слишком много совпадений, что одно за другим тянуться за ним шлейфом зла и боли. Где было начало? Чуждая кровь Атланта в вакцине? Клинок Ловца душ, чей металл он напоил своей кровью на арене в Сан-Франциско? Череп, что он нес в рюкзаке, пока Вальтер на его плечах истекал кровью из распоротого когтями брюха? Браслет старого индейца? Еще раньше? Когда? Иш Таб? -Слабак! Режь сколько угодно. Ты уже пытался избавиться от меня! - смеется Зверь. Ему кажется все равно, похоже, его забавляет наивность наемника. – Забыл что ли? Напомнить? -Напомни, ублюдок! – Хмур не сводит взгляда с багровых потеков темно-вишневой крови, обильно ливанувших из-под ножа. Ткань полотенца набухла и начала пропитываться с края. В это время со двора послышались голоса, потом входная дверь скрипнула. Обтоптывая снег с обуви, Иван первым вошел в полутемный предбанник. -Шон, епта! Дрыхнешь что ли до сих пор? Подъем! – зычным, веселым голосом позвал Иван напарника. ВАЛ он положил на стол и толкнул дверь в парилку. Урд спуская капюшон на плечи и отряхивая снег с подола плаща осторожно переступила порог следом за капитаном. Услышав голос Бедствия за дверями, Хмур торопливо выдернул нож из плеча. Сдержано простонав, он стер потеки крови с кожи и обернулся к Ивану. В полутемном помещении Бедствие не сразу разглядел Сумеречный клинок в руке Шеридана, но торсионное поле и аура напарника были взбудоражены, словно изодраны. Иван помрачнел, улыбка померкла, когда он понял, что наемник пытался сделать. Мысли, озвученные Шоном тогда в Нахабино похоже едва не осуществились. -Ты чего, брат? Зачем ты так? – стоя у порога, Иван взглянул на Хмура. Утихомиривая дрожь в пальцах, Шеридан вытер лезвие об край полотенца и пытался вернуть Клинок в чехол на ремне. Зажимая небольшой порез на плече и стараясь скрыть в голосе напряжение, он бросил быстрый взгляд на Бедствие. Более чем когда-либо Шеридану требовалась поддержка друга и напарника, ибо только Иван мог понять его. Но поймет ли? Объясняться не хотелось, а Зверь внезапно заткнулся. Козырей в игре против демона не оставалось, скругленная свастика тварь судя по всему не волновала, и теперь попытка избавиться от клейма показалась наемнику глупой. Засунув Клинок в ножны, Хмур покосился на Урд. Женщина пока не проронила ни слова. -Вот ведьма больше всех знает о демонах, Ловце души прочей мистической мудотени. Может быть, она сможет подсказать? – мелькнула мысль. Вздохнув и чувствуя вину за собственную глупость, Хмур ответил Ивану. - Зачем…Идиот потому что! – игнорируя жгучую боль, он быстро оделся. Заляпаное полотенце полетело под лавку. Разум понемногу успокаивался, способность трезво мыслить и хладнокровие возвращалось. Что ж. Второй раунд в схватке человека против темной сущности по имени Хмур был проигран, но наемник не собирался сдаваться. – Не хочу подчиняться демону,надоело… пытался избавиться от него, что бы не повторилась такая же ссора и…- тут он запнулся. Их взгляды пересеклись. -Синагога…сказать Ивану? Нее, тогда своими словами подставлю Белого волка. Черт… -Ковыряя себя ножом, от зла не избавиться. Это не так просто. - раздался голос Урд. Ведьма обошла Ивана и подошла к Шеридану, ее холодные пальцы скользнули по плечу наемника. В некой мере своими словами она вмешалась вовремя. - Мир духов полон тайн, смертным как вы не дана власть над теми, кого сотворила Тьма. Она оглянулась и обращаясь к Бедствию продолжила. Голос ее приобрел мягкие, бархатистые тона, она вновь пыталась окутать мужчин колдовской сетью: - Равно как и не дана власть над теми, кого сотворил Свет. -Так что же? Сдаться что ли? – хмыкнул Шеридан невесело. От прикосновений пальцев ведьмы по телу пошла волна неприятной дрожи. Он отстранился. –Ты обещала мне помочь. Предложение все еще в силе? - Я от своих слов не отказываюсь, мальчик. И сдаваться тебе нельзя. Пока ты сопротивляешься демону – ему тебя не одолеть. Я помогу тебе, именно поэтому я здесь. -Кира. Я помню. Я должен ей помочь.- немного раздражаясь от непонятных фраз ведьмы процедил Шон. Ему начало казаться, что Урд слишком переигрывает и затягивает эффектную паузу. Скорее бы уж разъяснила, а то заладила одно и то же. Иван сел на лавку, Хмур плюхнулся рядом. Выжидательно уставившись на Урд, они затихли в ожидании объяснений. - Что бы исполнить предначертанное, вам надлежит вычеркнуть все свое недоверие из разума. Мир вокруг сложнее, чем мы все привыкли думать, просто доверяйте тому, что видите и слышите и чувствуете, это может спасти вас на пути в неизведанное. -Ага. Бедствие вчера мне рассказывал про… - Шеридан потер разбитую кулаком Ивана бровь.- интру…интуа…интуицию полковника в кепке. -Помнишь, значит, что вчера было! А трепался, что забыл! - прозвучала в разуме наполненная смехом мыслеречь напарника. Шон ощущал волну приподнятого настроения, исходящую от Бедствия, он показался наемнику счастливым, довольным и каким-то отдохнувшим. Иван сейчас лишь сохранял видимость серьезности. -Дык утром все вспомнилось. - не поворачивая головы к Ивану кратко ответил Хмур. –ну типа, что я гребаный герой да мудак наемный и все такое. Он усмехнулся краешком губ. Обида прошла как и не было, зря Зверь пытался его раззадорить на ссору с «братом». Наверное, есть что-то в душе, над чем демон не властен. Озлобившись и ожесточаясь, мы запираем внутри все самое хорошее, что в нас осталось. У каждого из нас есть личный ящик Пандоры. Когда кругом мрак и безысходность - откройте его. Искра света и Надежда на спасение внутри. -Сам вспомнил? Или ведьмы помогли? -Нет, кое-что демон показал, все что…короче, все, что он за меня творил. -Тот самый, что жидов да нигеров чует за тебя? -Ага -Полезный навык. Глядишь пригодиться. -Может и полезный, да цена высока. - Может быть помолчите оба? - Урд по очереди взглянула на парней, а Хмур с Бедствием недоуменно переглянулись. Неужели ведьма «слышит» их мысли? -У вас мало времени, до заката вы должны вернуться. – Ведьма нараспев начала говорить. Певучие фразы слагались в стихи, она застыла неподвижно, пряча кисти рук в широких складках плаща. Густые волосы цвета воронова крыла еще недавно собраные в косу теперь разметались по плечам. -Едва лик Солнца отвернется, восстанет тьма и зло вернется. Кто в Тьму дорогу проложил, тот до рассвета не дожил. Лишь древа Иггдрасиль листва избавит вас от колдовства, Два лезвия и две змеи дверь пополам пересекли, Лишь тот, кто видит связь времен, от зла на время защищен, Безмолвный лик и чуждый взор развяжет времени узор. Последний раз встает светило, весь Мир – огромная могила. Кто ткань времен разрезать может, изменит все и всем поможет. Как мира целого мольба исполнится твоя Судьба. Удр умолкла, на некоторое время воцарилась звенящая тишина. Слышно было как копошаться и чирикают воробьи на банной трубе и как каркает ворон за окошком. - Классные стишки. Нифига не понял. – Хмур покосился на Ивана, ожидая его реакции, может быть напарник что-то понял, а у него –Шона – просто проблемы с переводом? Но Бедствие пребывал в таком же недоумении. - При чем здесь Кира? Поясни проще, чем нам поможет твоя песенка? – Шери
Шон Шеридан: Первым делом они подошли к дому и остановились у его порога. Шеридан закинул винтовку за спину, и взялся за более компактный АК. Без оружия соваться в дом почему то не хотелось, хотя против всяких демонических штучек единственным эффективным оружием оказался лишь клинок. Шеридан переступил через безголовую куклу и толкнул дверь. Она оказалась не заперта и с противным скрипом медленно и неохотно открылась. Хмур шагнул за порог первым и насторожено замер, прислушиваясь к звукам. Вопреки ожиданиям, дом оказался вовсе не пустым внутри. Где-то в комнатах отчетливо и нагло-громко тикали часы. Крадучись наемник пошел вперед, ибо как утверждала Урд, зло сможет подпустить его к себе близко, потому что почувствует его –Шона- равным себе. Бедствие переступил порог следом. Едва он ступил с крыльца на доски пола, как дверь за его спиной со скрипом и грохотом захлопнулась. Они испугано замерли, оборачиваясь к выходу. - В кино обычно бессмысленно пытаться дергать двери, они запираются намертво. – пытаясь скрыть шуткой испуг сказал Шон, глядя через прорезь прицела на щелястые двери. На вид двери не казались уж слишком крепкими. - Клинком отковыряем. Нет проблем. – сказал Иван сквозь зубы. – а пока вперед. И они медленно двинулись вдоль по узкому коридору в просторную комнату, слабо освещенную предзакатным солнцем. Его лучи проникали через заколоченные крест-накрест окна. Под ногами что-то похрустывало. Хмур опустил взгляд вниз и шумно вздохнул. Под берцами крошилась тонкая ледяная корочка, осколки льда были кроваво-красные, инной раз попадались примерзшие бугристые сгустки. В доме было холодно, пар клубами вырывался изо рта. Через порог комнаты было что-то перекинуто, похожее на толстую веревку. Перешагивая через нее, Хмур понял, что это примерзшие к полу петли кишечника. Очень хотелось верить, что это кишки какого-нибудь зверя, но увы…Пушистой заледенелой массой чуть дальше порога лежали человеческие легкие вместе с сердцем, кровавая ледяная лужа под ними отливал чернотой. Шеридан прошептал что-то матерное, ладони стискивающие цевье автомата вспотели, он покосился на кучу останков и вошел в комнату, шаря стволом по темным углам. Иван шел позади, за плечом. Они молчали, понимая один одного без слов. Часы- ходики с гирями на цепочках и мятником стояли в углу. Их деревянный корпус растрескался и подгнил у пола, но механизм маятника мерно раскачивался, отсчитывая последние минуты солнечного дня. Именно их тикание и было главным звуком в комнате. Посредине комнаты стоял стол, на котором было накрыто на обед на двоих. Кувшин, видимо для молока, чугунок, несколько мисок и фаянсовых тарелок, деревянные ложки и глиняные чашки стояли на черной от времени деревянной столешнице. Хмур подошел ближе к столу и тут же невольно отшатнулся. В фаянсовой тарелке копошились белые толстые черви, а на подсохшей еде в других тарелках пузырилась зеленая плесень. Запаха, свойственного гнили не было видимо из-за холода, царившего в доме. Зато в глиняной чашке на краю стола паровал, судя по запаху, травяной чай. Преодолевая короткий приступ рвоты, Хмур прикоснулся пальцами к чашке. -Горячая. – шепнул он, вновь подымая ствол АК. – Чертовщина да и только. Он обогнул стол и двинулся к двух пролетной лестнице, ведущей на чердак или второй этаж. На столике у стены стоял пыльный граммофон, и проходя мимо, Хмур увидел, что пластинка все еще лежит Иван обогнул обеденный стол с другой стороны и подошел к старому пузатому комоду, на котором помимо зеркала в бронзовой раме находились сугубо женские вещички – заколка, расчески, коробочка для рукоделия с нитками и иглами и ножницы, два подсвечника с толстыми огарками свеч, совершенно неуместная и вполне современная зажигалка и скомканый окровавленый носовой платок. Но его внимание привлекла черно-белая, уже порядком выгоревшая фотография в картонной рамочке. Он подошел ближе и взял фотографию в руки, пальцами стер слой пыли. Было такое ощущение, что к вещам на комоде не прикасались добрых лет сто. Таких фотокарточек миллион, обычная старая семейная, ничем не привлекательная фотография. На ней была запечатлена пухлощекая девочка лет пяти - шести кружевном капоре, белом платье с рюшками. Она улыбалась, глядя на кого –то за кадром и прижимала к груди уже знакомую куклу. На сей раз, голова у куклы была на месте. И хоть вблизи Иван не видел девочку, но почему-то был уверен, что это именно Кира. Он поднес фотографию ближе к глазам, вглядываясь в мутноватое изображение, на несколько секунд замер, неподвижными расширенными зрачками глядя на фотокарточку. Внезапно он отшатнулся назад, роняя фотографию на пол. Хватаясь за голову и сдавливая виски обеими руками, он рухнул следом коленями на грязный пол, постанывая сквозь стиснутые зубы. Шеридан услышал лязг ВАЛа об пол, выпавшего из руки напарника, и резко обернулся. - Ты чего? Брат! – наемник рванулся обратно, подбежал и упал на колени рядом. – Не молчи, твою мать! - Он тряхнул Ивана за плечи, пытаясь выдернуть его из плена беспамятства. Над головой, на чердаке раздался торопливый топот ног, словно кто-то пересек все помещение и готовился спускаться по лестнице вниз, потом что –то тяжелое ухнуло на пол чердака над головой, к топоту ног присоединился скрежет когтей. Шеридан торопливо оглянулся в сторону лестницы, сердце бешено билось в глотке горячим комком, он сглотнул и затравлено оглянулся на лестницу. -Вставай!!! Встать!! - Шон рывком вздернул на ноги Бедствие, хватая его за разгрузку. Иван был как бы в сознании, но словно заторможен. Не долго думая, Хмур подсел на колено, поднял ВАЛ капитана и подставил плечо под тяжелое безвольное тело друга. Держа автомат в одной руке, он побежал что было сил к выходу из дома. В это время за спиной гулко ударили часы. Густой, громкий и раскатистый бой огласил весь дом. Бом - бом..бом - бом… с медными переливами и колокольной торжественностью часы отсчитали 5 гулких ударов. На последнем ударе часов Шон пинком выбил входные двери и вырвался из дома. Запнувшись на просевших досках крыльца, он упал вместе с Иваном в снег. Торопливо поворачиваясь на бок, он ухватил оброненный ВАЛ, беря на прицел темнеющий и пустой дверной проем. Солнце исчезло за лесом уже целиком, хутор погружался в темноту, дом как безглазый мертвец уставился на хранителей пустыми окнами. Ухватив Ивана за ворот куртки, Шон что есть сил отползал назад и тащил за собой напарника, боясь опустить ствол оружия. Ноги увязали в снегу. Рыхлый предательский снег тормозил и мешал. Тьма сгущалась уж как то слишком быстро, сползаясь из - под кроны мрачных елей, из-под дома, языками выползая из дверей. Тени уплотнялись и сгущались, обретая какую-то форму. - Брат, не молчи! Очнись, твою мать!! Что за херня…- Хмур не имел возможности даже остановиться и проверить жив ли Иван вообще, хотя торсионное поле напарника он сейчас, как и всегда, ощущал подобно теплой волне. В доме внезапно вспыхнул свет и донеслись скрипучие надрывные звуки музыки. Исцарапанная пластинка граммофона хрипела и трещала, женский голос пел какую-то песню на неизвестном Хмуру языке. Он ошарашено уставился на оживший дом, а тени уже обрели плотность и форму звериных и человеческих тел и они смыкали круг, в центре которого оказались напарники. Иван очнулся, вздрогнув всем телом. Он рванулся из рук Хмура, сделал попытку подняться, но наемник не позволил ему этого. Бедствие ударил назад себя локтем, когда понял, что кто-то железной хваткой вцепился в него. - Бля, ну наконец-то. Я уж и не знаю, что делать! Какая-то хрень отовсюду ползет… - Шон оглянулся. Тени не торопились, словно играясь с двумя людьми. А может быть Урд была права, утверждая что зло почитает его за своего. Напарники поднялись во весь рост, сжимая оружие и вставая друг к другу спинами. Мрак и тьма и все живет в нее не хотели отпускать двух хранителей. Зло рвалось взять реванш, недаром ведьма сказала, что все зло скопилось в этих местах. - Колодец. – сказал Иван севшим голосом. Слишком много всего им выпало за сегодяшний день. Вера в благополучный исход таяла. - Только там снег светлый и ничего нет! Они рванули к колодцу, увязая в снегу и задыхаясь от бега и страха. Последняя надежда была там!! Тени начали торопиться, стелясь они скользили и вдруг вновь отступали словно не решаясь напасть. Перегнувшись через край, Бедствие заглянул в колодец. Там вопреки всем закона физики от воды отражалось полуденное солнце. -Лист! Вспомни. Лист древа избавит от колдовства!! - Иван прижался спиной к столбу, удерживающему крышу и ворот колодца.- Давай его сюда!! -Ззз-заачем? - Шон судорожно шарил по карманам, пытаясь вспомнить, куда он его положил. – А, вот он! Что ты будешь делать? -Дай сюда! - Иван выдрал смятый зеленый листок из пальцев Хмура и, не раздумывая, бросил его в колодец. -Уверен? – только и успел спросить наемник. Он начал нервно посмеиваться. – А вдруг его надо было съесть? Наблюдая за его падением, Бедствие торопил события. Когда зеленый листочек коснулся поверхности воды, он на миг замер, расправляя смятые и порванные края и ложась на воду. Свет с той стороны колодца стал заметно ярче. Иван отступил от края… -Нет! Ложись! – он ничком упал в снег. Хмур, не задумываясь, последовал его примеру, и едва он плюхнулся рядом с напарником, как из колодца вертикально вверх вырвался фонтан до боли яркого света. Крышу над колодцем и деревянный ворот снесло напрочь. Вырвавшись наружу, столб света подобно воде стал разливаться по округе, стремительно заполняя все вокруг, проверяя своими теплыми лапами самые укромные щели и ямы, где еще могла гнездиться тьма. Ровное, сильное низкочастотное гудение, с которым свет водопадом рвался из деревянного сруба заставлял сердце радостно биться. От света было Шону тепло, он не сжигал, а лишь мягко окутывал Хранителей. Впервые за долгое предолгое время наемнику стало легко. Лежа в снегу, он поднял голову, с восторгом глядя на бушующий ураган света. Протянув руку, он осторожно, но безбоязненно коснулся лап света, что защитным коконом окутывали их с Иваном и клубились вокруг. Счастливая улыбка блуждала на губах, когда он рассматривал и гладил яркое сияние. Счастье, испытываемое им сейчас по силе можно было сравнить лишь с тем бездонным, ледяным ужасом , испытанным в подземном бункере. Все закончилось, так же внезапно как и началось. Свет померк, исчезая в колодце. Гладь воды была совершенно спокойна, а обычный зимний вечер вступал в свои права. Звезды мягко замерцали в морозном небе, и полный круг Луны повис над хутором. Кира стояла возле двух ничком лежащих в снегу мужчин и, насупившись, смотрела на них. Шон все еще блаженно улыбаясь перевернулся на бок. Так не хотелось, что бы это благостное чувство защищенности, покоя и чистоты никогда не уходило, ну или по крайней мере хоть задержалось подольше. Взгляд улыбающегося наемника остановился на девочке, он сразу помрачнел. Ветер трепал ее летнее белое платьице, босой ногой она чертила на снегу полосы. -Ты Кира, ведь так? – спросил Хмур, рывком садясь в снегу. Он ткнул в бок Ивана. -Да! – лицо девочки расплылось в улыбке. Она присела на корточки перед мужчинами, с любопытством и детской непосредственностью рассматривая их вблизи. Хмур не испытывал опасения за целостность своей головы. Он давно понял, что девочка из рассказа Николаева вовсе не кровожадная тварь и кишки на полу в доме не ее заслуга. И хоть во всех голливудских страшилках маленькие мертвые девочки так и норовят утопить мир в крови, Кира таковой не являлась. -Они ушли ненадолго. – она покосилась на притихший дом. Свет в нем угас и граммофон заткнулся. –Пошли! Более ни слова не говоря, она поднялась и пошла к дому, а Хмур с Иваном опаской проследовали следом. Они вновь зажгли фонари. Батареи садились, лучи света были неяркие и рассеянные, но этого вполне хватало, что бы рассеять темноту. Входя в дом, Кира невозмутимо переступила через примерзшие кишки и подойдя к краю стола взяла кружку, ту самую в которой был горячий чай. Подув на него, она охлебнула глоточек. Бедствие озираясь подошел к комоду и поднял оброненную им фотографию. Стараясь не смотреть на карточку, он вынул ее из картонной рамки и положил в карман разгрузки. Пока он не был ни в чем уверен, но то, что он увидел на этом фото…он взглянул на девочку и недоуменно потер висок. Хмур понятия не имел, что делать дальше. Вот перед ним давно умерший ребенок, но в отличие от традиционного представления о духах, девочка совершала вполне ощутимые действия, описываемые законами физики. И как ей помочь-то? И почему именно он должен это сделать? -Откроешь мне дверь? – Кира, встав на цыпочки, поставила кружку обратно на стол и доверчиво взглянула на наемника. -Какую дверь? – Шон старался быть терпеливым. Положив винтовку на колени, он присел перед ней. -Вон ту. – малышка указала на дощатую дверь в стене между часами и лестницей на чердак. - Что за ней? – наемник насторожился, глядя на эту дверь, потому что доселе молчащий и трусливо поджавший хвост Зверь вдруг оживился и забеспокоился. Тянущее чувство в груди усилилось. - Дорога. – серьезным тоном заявила девочка и взяв Шона за руку потянула за собой. Он вздрогнул от ее прикосновения. Руки малышки были холодными, но физически ощутимыми. Куда собиралась вести его, мелькнула мысль. -Стой, стой! Куда дорога? – он потянул ее обратно, крепко держа за руку и не позволяя приближаться к двери. - Туда. – она наморщив лобик, указала пальцем в потолок. Шон взглянул на Ивана ища поддержки, но напарник то же не особо понимал, о чем идет речь. Он коротко покачал головой. Слишком уж много было этих «там» и «тут» сегодня. Вся округа хутора была одной сплошной аномалией. -Ты умерла? – Шеридан задавал глупый вопрос, но помятуя всякие истории о призраках, голливудские штампы и рассказы старого шамана о духах сельвы, он думал, что все призраки не считают себя мертвыми. -И да и нет. - девочка вздохнула совсем по- взрослому. Этот вопрос ее не напугал и вовсе не удивил. – Дом не отпускает меня. Отец заставляет этих тварей сторожить меня, и они ходят за мной повсюду, и убивают всех, кто приближается. -И ты не можешь изменить это? Удр сказала что, у тебя дар! -Для себя я не могу ничего сделать. Мне нельзя! – назидательно сказала Кира и укоризненно взглянула на Хмура, словно он сказал что –то святотатственное. – А ты и он, - пальчик девочки указал на замершего у комода Ивана, - сможете менять свою судьбу и судьбу мира. Надо просто взглянуть назад и увидеть то место, в котором начались необратимые изменения. Увидишь и поймешь это – сумеешь исправить. Кира говорила совершенно невероятное так просто, словно это не составляло для нее труда и являлось чем-то привычным. - Нить времени которую не порвать и не искривить не нарушить…- сказал наемник, вспоминая слова Урд о сути времени. - Как же мы увидим или пройдем в прошлое? Он перестал разговаривать с ней как с несмышленышем. Лишь на вид Кира была малышкой, но неизвестно сколько земных лет она бродила неприкаянным видением. -Резь времени. Я видела через резь времени все что было, и вижу до сих пор. – девочка улыбнулась, протягивая наемнику безголовую куклу. - Тебе кажется, что у нее нет головы, а я вижу что есть. Прошлое и настоящее – это всего лишь Нить и я могу завязывать узелки на ней. А меняя прошлое, я случайно меняла будущее. – девочка погрустнела. Шон теребил в руках безголовую куклу, не зная, что с ней делать. – А Вердани и Скульд на меня за это сердились. Только Урд меня понимала. Отец тоже сердился, потом сказал, что мой дар опасен для Дерева Иггдрасиль, и мама забрала меня с хутора. Она думала, что я все забуду и про сестер и про Резь времени и про дерево, но я не забыла. Я нарисовала тебя и твоего брата, что бы вы пришли. -Ты изменила нашу судьбу?! – прошептал ошарашенный Хмур. Маленькая девочка говорила невероятные вещи с такой искренностью, что ей невозможно было не верить. Призрачное существо с детской непосредственностью кивнуло. -Только чуть-чуть.– Кира сконфужено взяла обратно куклу из рук наемника и прижала к груди. Обиженным детским голосом она сказала. - Отец не любил, когда я так делала. Мне плохо одной в доме, я хочу к маме. Папа сказал, что я могу играть миром, как куклой, он боялся меня. Он запер меня здесь, чтобы я не могла больше изменять мир. Иван и Хмур вновь переглянулись. Разум все так и пасовал перед подобным, и вера в чудо топталась у порога. Шеридан понимал, что если он сейчас откроет двери, то это изменит ну если не весь мир, то хотя бы его отношение к чудесам. Кира положила на стол куклу и засунула руку в маленький кармашек на подоле платья. -Возьми. Это твое. Ты потерял эту вещь. – девочка вынула руку из кармана, сжимая пухлый кулачок. Кира взяла Хмура за запястье и заставила его раскрыть ладонь. Она положила на его ладонь браслет… Тот самый, что сплел ему старый индеец душной декабрьской ночью пять лет назад… Тот самый, что он самолично срезал со своего запястья в Припяти чуть меньше месяца назад. Несколько секунд Шеридан недоверчиво созерцал плетеный кожаный ремешок, потом стиснул кулак, решительно и резко встал на ноги. - Идем. Откроем твою дверь. – севшим от напряжения голосом сказал он, сжимая протянутую детскую ладошку. Вдвоем они подошли к двери и остановились. Обычная деревянная межкомнатная дверь, с бронзовой ручкой. Хмур положил ладонь на изогнутую ручку и медленно надавил. Тихий щелчок в звенящей тишине резанул по нервам, даже часы сейчас умолкли. Дверь поддалась на волосок. Хмур обернулся к Бедствию, заручаясь его поддержкой, потом перевел взгляд на девочку, а она с восторгом и нетерпением смотрела вперед…секунды послушно растянулись…время на миг словно перестало существовать для них троих… Плавно и сильно он потянул дверь на себя прилагая все силы… узкий луч света просочился из-за порога, расчерчивая на полу ровную линию…С усилием Шон тянул двери уже двумя руками, полоса света становилась все шире…Кира оказалась в этом световом потоке, лучи золотили ее волосы, кожу, одежду растворяя в сиянии, делая все менее реальной и полупрозрачной. Еще миг Бедствие и Хмур видели ее, потом внезапно она исчезла, словно и не была тут. Наемник выпустил ручку двери, и она тут же с силой захлопнулась, отрезая лучи света и оставляя парней в темноте.
Иван Олгрен: Старый снимок навеял чувство забвенной старины. На кончиках пальцев серыми пятнами отпечаталась пыль, неясным жаром опаляя их. В этот же момент, неведомая сила сковала все мысли Ивана, его взгляд прикипел к мутному изображению под рамкой. На какой то миг, возникло ощущение что девочка с фотографии шевельнулась и тихо хихикнула, а тряпичная кукла в ее рученках закрыла и открыла не живые глаза. Сам того не понимая почему, Иван отшатнулся назад, выпуская рамку из руки. Реальность начала вяло растворяться, тускнея в черно-белых тонах, перед глазами застыл четкий образ снимка. Внезапно, он стал искажаться, превращаясь в подобие водоворота, куда резким и сильным рывком втянуло Ивана. Все закружилось, завертелось... Сознание пронзил звонкий писк, отражаясь сильно режущей болью в висках. Автомат полетел на пол, звук его падения был совершенно не слышимым. Реальность потеряла звук, канув в глухоту. Ухватившись за голову, с силой сдавливая виски, капитан рухнул на колени. Боль постепенно отступала, в сознании, как в режиме быстрого просмотра, возникали неизвестные краткие фрагменты чье-то жизни, слышались голоса, фразы, смех, плачь, крики и вот наконец все это исчезло... - Кира! Смотри сюда, сейчас вылетит птичка! Повернув голову, Иван недоуменно осмотрелся и тут же оцепенел, когда посмотрел на свои руки... это были детские рученки, державшие в себе куклу. Точно такую же как с недавнего снимка. Что либо сказать почему-то не получалось, словно некто закрыл уста. Оставалось безмолвно недоумевать и осматриваться. - Что с тобой? Сиди спокойно! - Сказал откуда-то сбоку приятный женский голос, на него Иван и повернул голову: молодая, красивая светловолосая женщина в соломенной шляпке, в длинном сером платье, с букетом красных роз в руках, мило улыбаясь, покосилась в сторону. На вид ей было около тридцати лет. - Уранид, постой... - Я же просил, не называй меня так! - прозвучал строгий голос из-за большого фотоаппаратного ящика. Сам фотограф не торопился показываться из-под накидки, продолжая держать в руке прибор для вспышки. Женщина подошла почти вплотную, нагнулась, поправляя как уже понял Иван Кире одежду и усаживая ее в нужную для нее позу. Теперь все становилось понятно, что ничего не понятно. Иван видел все происходящее глазами Киры, как будто переселился душой в ее тело. Все происходило настолько явно, что ему было не по себе, что неизвестная женщина принимает его за маленькую девочку, и что он может шевелить ее рученками ровно так же, как и вовсе двигаться всем чужим телом, вот только речь... ее не было, не мог ничего произнести, совершенно ничего. - Прости, - улыбнулась женщина и тут же обратилась к "Кире": - Вот так и сиди, не шевелись и смотри вон туда! - она указала
Иван Олгрен: Первое, на что проснувшись обратил Иван внимание, был лежавший на расстоянии вытянутой руки его мобильный телефон, начавший вибрирующее жужжать, самовольно сдвигаясь по столешнице. Сквозь оконные занавески пробивался солнечный свет. Рядом сладко спала Хаифа, положив голову на его грудь. Мимолетно вспомнились обрывки их вчерашнего разговора, особенно про Дитриха, который помог ей выбраться из-под упавшего дерева и лапку горностая, взятую им с собой. Весьма загадочной была история про человека-гиганта в кургане, пытавшегося убить "гостей". Вернулись они на хутор в точности так, как и Иван с Шоном. Странное чувство потери реальности, подобие сна и все, проснулись в ином месте, оказавшись там через каких-то пару минут, вопреки всем законам физики преодолев за это время расстояние которое было пройдено ими примерно за пол дня. Телефон продолжал жужжать, что вызвало удивление. Неужели появилась связь? С этими радостными мыслями, бережно скинув с себя руку Хаифы, затем выбравшись из-под теплого одеяла, Иван взял мобильник и разочарованно цокнул языком. Это сработал будильник, но он не помнил чтобы активировал его, да и зачем, когда заряда батареи осталось примерно часа на три, максимум четыре. Часы показывали знакомое время: 00:45, точно такое как на циферблате дедушкиных часов в доме Киры, да вот не соответствовало оно, если судить по тому что за окном было светло. В помещении все еще чувствовалось тепло исходящее от печки. Поднявшись, Иван получше укрыл Хаифу, та вяло шевельнулась, продолжая сладко спать. По-солдатски одевшись, умывшись, привев себя в порядок, капитан первым делом принялся топить печку, где еще оставались горящие угли, после чего поставил греться чайник и вышел на улицу, прихватив сумеречный клинок. Улица встретила его яркими теплыми объятиями, заставляя прищуриться. Снег подтаивал, над порогом покапывали сосульки. - Сколько же времени? - Спустившись со ступенек, Иван заулыбался когда увидел у ведьминого дома Данилыча, увлеченно лепящего снеговика, а неподалеку Шамхана выкатывающего снежный шар. Сява чего-то приговаривал, находясь на его каске. - Морковку бы еще надо! - посетовал старик, вставляя недоделанному снеговику морковь как бы вместо мужского органа. - Зачем? - Приостановил катить шар белый волк, - Есть же... - Дык а нос-то нужно сделать? Нужно! То-то же! Так, что, принеси... - Сява! Сгоняй к сараю, умыкни у Скульд морковку, она сейчас лошадке хавку трет. - Лады! - птичка как воробей попрыгала к сараю, временами не уверенно подлетая на одном крыле. - Здарова мужики! - подошел к ним веселый Иван, поглядывая на торчащую у снеговика-недоделки морковь, и рассмеявшись спросил: - Зачем снеговика возбудили? - Прива! - поздоровался Шам, - Это Данилыч, решил снизу вверх делать, ща вот голову приделаю! - подняв скатанный шар, он приложил его к остальным двум, теперь снеговик был полноценным. - Папа где? - Да с Гавром спорят чего-то, еще с самого утра. - А ну кишь! - схватив метелку, Данилыч начал активно помахивать ею возле снеговика, словно разметал в стороны невидимый мусор - Ишь, по набегали тут! - Что, опять невидимки? - рассмеялся Шам разглаживая и по лучше прилепляя снежную голову. Не обращая внимания на старика, капитан спросил про время. Со слов белого волка, часы у всех остановились на одном времени, пресловутом 00:45. Видать очередная аномалия. А со слов ведьм сейчас где-то полдень. Впрочем, трудности определить примерное время без часов, для Иван не составило проблем, что только подтвердило правоту ведьм. Тем временем возвратился Сява с морковкой в клюве. Взяв ее, Шам воткнул снеговику вместо носа. - О! - радостно воскликнул Данилыч, - На Макарыча похож... глазами, губами и чертами лица. Шам и Иван рассмеялись в один голос. - Скульд яга, яга! Встряска... бррр, - проворчал попугай. - Такс, - уняв смешок, капитан сменился в лице, - задерживаться здесь нет резона, завтра утром двинем к последней отметке. - А как же Николаев и прочие, сам знаешь кто... так и будут плестись с нами? - Нет, я решил что с нами пойдет только Шон, Дитрих и Моника, остальные останутся здесь до нашего возвращения. - Возвращения? - хитро вытянул ухмылку Шам, оттряхнув перчатки, после чего поправил каску, - Хочешь после всей катавасии вернуться сюда? - Другого варианта не вижу. Гавр будет только всех задерживать, Николаев нам и нахер не нужен, Маргарита и подавно. Если Моника будет ныть, пусть с ней и остается тут. За Элис вообще молчу... а Хаифа, - тут он кратко улыбнулся, - Не ее это дело, пусть с подружкой остается. Данилыч пусть как хочет... - А Данилыч не хочет! - пригрозил метлой старик куда-то в сторону и покосившись на Ивана, добавил: - Мне еще самогонку гнать, вчера заквасил. - Хозяин-барин, - капитан развел руки в стороны и скрестив их на груди, хмыкнул, - Однако, Шам, я понял твой намек. Я не могу быть уверенным в возвращении, но, надежда... как говорится... - Да уж, - вздохнул Шам, сразу же расплывшись в ухмылке. Поместив птичку на плечо, пропел: - А нам все равно! Не боимся мы снорка и сову! Повидавшись с Дитрихом и Гавром, увлеченно обсуждавших за столом какую-то теорию, поговорив, сказав им о планах на завтра, на что Гаврилов вынужденно согласился, понимая что со своей ногой будет только обузой для команды, Иван встретил Монику, одиноко сидевшую на бревне полуразвалившегося домика. Она задумчиво то вонзала, то вынимала из бревна ножичек, уставившись в одну точку. - Здравия желаю, лейтенант! - усмехнулся капитан подойдя к ней, и поставив ногу на бревно, облокотился на колено: - Что за кислый вид? Погодка-то... прям так и шепчет: улыбнись и выпей... хотя не, лучше наоборот... - И тебе не хворать, - продолжала она вонзать ножичек, по-прежнему глядя в одну точку. - Что за камешки нашла? Николаев говорил что.., - не успел Иван договорить, как Моника перебила его, резко повернувшись: - Капитан! Я должна кое что сказать, это касается моего отца... Пожав плечами, Иван подтянул шнурки ботинок: - Что касается? - Верд... Верд сказала что он здесь! Здесь, в тайге, понимаешь?! - последние слова девушка произнесла довольно громко, встав с бревна. - Но-но! - огляделся капитан, - По тише, я не глухой... - Извини... - Верд сказала, - скептически отнесся он к ее словам, - И ты веришь ей? - Очень даже! Сказала он там, куда лежит путь твой. - Ну, все может быть, Аненербе такая дрянь, что хорошие ученые у нее всегда в цене. Дитрих тому пример. Твой отец ведь ученым был? - Да, лучшим из лучших вирусологов в ЦРУ. Я хочу его найти! Если он на нужной нам базе, то... - Даже не знаю, - задумавшись, Иван слепил снежку, начав ее крошить в пальцах. Если это так, то как это вообще возможно? Прийти к базе и сказать: "Извините, вас беспокоят с передачи "Жди меня", мы ищем отца Моники, скажите: он здесь обитает?" Не ясным было еще то, что вообще представляет из себя бункер, хоть Шам и описал его образно, но не достаточно четко, сославшись на то, что не имел нужного доступа к основным зонам, да и был там всего несколько дней. Главная цель задания заключалась в нахождении местоположения базы, передачи куратору координат и дожидании прихода штурмовых подразделений. Трудность заключалась как раз в последнем штрихе - передачи координат. Как это сделать, когда связь напрочь отсутствует. Единым решением проблемы, Иван видел то, что найдя базу, отметив нужные координаты, надо будет возвращаться к Черной реке и дальше - к ближайшему населенному пункту, где должна быть связь с цивилизацией. - Как ты это представляешь? Когда цель нашего задания только найти местоположение базы. Вторжение или штурм, называй как хочешь, в нашем задании не оговорен, да и дурость это полнейшая, если пойти на это. Самоубийство. С нашими силами-то... ты должна понимать... что здесь не съемки фильма про "Рэмбо". - Да понимаю я, - тихо проговорила Моника, поправляя выбившиеся из-под шапки локоны, - Но все же... я хочу его найти и свой шанс, быть может последний, не упущу. И плевать мне, пусть я и погибну, но от своего решения не отступлю! Я все решила! - Эти слова прозвучали с чрезмерной эгоистической самоуверенностью, что очередной раз напомнило Ивану как Моника безбашенно бросалась спасать киндер-зомби. Это конечно плюс, за смелость и отвагу, но все-таки, напрасное геройство это минус. - Ты решила..., - усмехнулся капитан, хрустнув шеей, - знай, лейтенант, если будешь переть грудью на амбразуры, я не стану тебе мешать. Лишь бы твое напрасное геройство не мешало нам. Ладно, не будем ничего гадать да черта рисовать не видев его. Дойдем-увидим... После разговора с Моникой, Иван возвратился в дом. Чайник к этому времени уже паровал, вот-вот должен был вскипеть. Хаифа по-прежнему спала, набираясь сил после всего вчера пережитого и изнурительного пути к козьему болоту. Дитрих вкратце поведал по сути тоже самое, что и она. Молодец, боевой старик! За что Иван еще больше уважал его. Подкинув дров, вкинув в рот конфету, он принялся варганить из сухпайка и того что имелось сытный обед, кой был в скорости готов. Накрыв на стол, взяв телефон, Иван включил режим фото-камеры, наведя ее на девушку и тут же легонько чмокнул ее в носик, прошептав: - Де дика хулда хан (Добрый день). Поморщившись, она о чем-то невнятно прошептала, и когда открыла глаза, тут же заулыбалась. В этот момент, капитан сфотографировал ее. - Нууу, зачееем? - сонно протянула Хаи, поправляя на себе одеяло, - я не причесанная, заспанная, не красивая... - Для меня ты всегда красивая! - заулыбался Иван и прижавшись к ней, он снова сфоткал, на этот раз ее и себя. Вскоре, сытно пообедав, сделав еще несколько общих фотографий, они попивали горячий чай, обсуждая некоторые вопросы... - Оставаться здесь? - отставив чашку, Хаи недовольно поморщилась: - Нет уж, - встряхнув волосами, твердо проговорила: - Я пойду с тобой и вернемся все вместе. Хлебнув чая, причмокнув губами, Иван слегка улыбнулся: - А как же Элиса, оставишь ее? - Хоть и останусь с ней, я мало чем помогу ей. Я сделала все что требовалось, теперь доктор время... так сказали сестры. - Вместе так вместе! - Откинувшись на спинку стула, взяв у стены гитару, Иван щипнул струны: - И завтра, завтра, наконец, последний бой. Еще немного, еще чуть-чуть. Последний бой - он трудный самый... В течении дня, под присмотром капитана, члены команды провели тренировку по рукопашному бою и бою на ножах, освежив также навыки метания. Хаифа, по настойчивой просьбе Шона, показала ему несколько техничных приемов владения ножом, что весьма пришлось ему по вкусу. Быстро освоил. Кроме этого, практиковались принципам групповых действий методом языка жестов. Самым способным в этом деле оказался Данилыч, когда подавал всякие жесты анчуткам, отвлекая группу от тренировки, заставляя каждый раз надрывать со смеху животы, после очередной своей байки. Ближе к вечеру, Монику позвала к себе ведьма Верд. Зачем, капитан не стал любопытствовать, наверное, для очередного сеанс "пророчества" по поводу ее отца. День прошел как за час, ночь стремительно вступала в свои права. Приближалось время ритуала. Как и требовали ведьмы, все кто в нем не участник, разошлись по домам, обязуясь не выходить на улицу до трех часов ночи. Когда нужное время пришло, на улице стояла полная темнота, Иван и Шон зашли в ведьминский дом... Запах ладана, воска и сушеных трав насыщал главную комнату, которая выглядела совсем не так, какой она была ранее: Все окна и соседние комнаты были завешены плотными черными шторами. Посредине стоял стол, сооруженный как алтарь, на коем стояла пентаграмма неизвестного символа, три камешка вокруг него, два подсвечника по бокам, с тремя красными свечами, большой кубок, круглое зеркало, кадильница и листы бумаги, исписанные всякими рунными символами. Перед алтарем, на полу, начертан мелом большой круг, в центре котором был воткнут нож Атам. Завесив за вошедшими вход, Урд подошла к алтарю, приказав двум сестрам погасить светильники. В комнате воцарилась кромешная тьма, нарушившаяся кратким мяуканье кошки. Напарники стояли молча, ожидая чего дальнейшего развития. Чиркнула спичка, проясняя во тьме силуэт Урд, зажигающей свечи. Через несколько секунд в помещении воцарился полумрак. - Становись в круг, - тихо, словно гипнотизируя прошептала Урд, обращаясь к Шону, тот так и сделал. Вынув Атам, она насыпала в кадильницу ладана, став с обратной стороны алтаря, лицом к Шону. - Держи! - Скульд дала Ивану квадрат Меркурия, завязав на его поясе вязанный шнур и повесив на шею пентаграмму защиты, стала с левой стороны Шона. Верданди с правой, держа в одной руке жезл, во второй вазочку с тлеющими углями. В это время, старшая ведьма начала что-то рисовать на бумаге. - Ну и долго мне тут стоять? - нарушил атмосферу Шон, криво усмехнувшись. - Уста твои, не речь твоя, принц доброго нрава, не весть, а утерянная истина - его слава, - вибрирующим голосом вымолвила Скульд, вознося руки вверх, - Сэтклимсир, асентасем! Асентасем! - сказала громче, - Асентасем!!! - еще громче. Шон неожиданно задрожал, издавая невнятные рычащие слова. Иван сглотнул, чувствуя мороз по коже, но продолжал как было сказано - стоять не подвижно и молча, чтобы не произошло. Верд положила в эфес жезла кусочек горящего угля, начав выписывать им четкие красные линии в воздухе, формируя пылающую диаграмму и при этом произнося: - Круг, я нарекаю тебя Вассаго! Ты Вассаго! - Я умоляю тебя о, ты. Великий, Соизволь сойти к нам, Вселись в это стекло, войди в этот круг, чтобы мы могли созерцать твою славу и восхищаться твоим присутствием и помощью! - подключилась Скульд, говоря вибрирующим голосом. Взяв Атам обеими руками, Урд подняла его на собой лезвием вниз, как бы готовясь нанести удар и она его нанесла, прямо в лист бумаги на алтаре. Хрипя, изворачиваясь, Шон рухнул на пол, дергаясь как в припадке эпилепсии, изрыгая непонятные слова не своим голосом. Иван ощутил весьма неприятное чувство стягивания вокруг лба и глаз. Зеркало на алтаре вдруг стало как из воды, отражая в себе мириады огоньков. Комната начала наполняться противным смрадом. Урд бросила в кадильницу целую горсть ладана и вынув нож, принялась чертить им демоническую печать прямо на алтаре. Опустив руки, Скульд плавным приглашающим жестом кивнула Ивану, разрешая вступить в круг к беснующемуся и рычащему словно дикий зверь Шону. Собравшись, проклиная себя за все и вся, что согласился в этом участвовать, он ступил в круг, ощущая как тело наполняется жутким холодом. Как и "инструктировала" Урд, он положил квадрат Меркурия возле Шона. Следом, сверху на квадрат, положил солнцеворот из кладезя даждьбога и замер, присев на одно колено. В этот момент, из зеркала вырвалось черное облако, начав витать ровно по линии круга, издавая глухое мерзкое завывание. - Вассаго! Вассаго! Который лучше всех знает секреты. Который лучший наездник на крыльях ветра. Который облечен искусством надлунного движения... Спустись и будь здесь, я молю тебя, - Строго и четко выговорила каждое слово старшая ведьма. Сделав еще круг, демоническое облако замерло, формируя силуэт человеческой фигуры. Верд продолжала выписывать огненные пентаграммы, зависающие в воздухе, а Скульд что-то нашептывала, подняв руки к потолку. Создав краткую паузу, Урд продолжила: - Именем сатандар и асенуисер, я умоляю тебя трижды три раза Вассаго! Вассаго! Вассаго! Спустись и покажись, открой секреты правды и понимания! Иван ощутил как ком тошноты подбирается к горлу. Выгнувшись в спине, Шон резко обмяк, прекратив припаднически извиваться и рычать. Черное облако медленно опустилось, принимая ужасный демонический лик: тварь дышала зеленым паром, между фигурными рогами вспыхивал тусклый огонек. Рассматривать его Иван более не смог, слишком уж мерзкое зрелище... - Хра, хра... зачем призвали? - булькающим басистым гласом молвил демон, паря над телом Шона. Ног видно не было, только проступившее в черном облаке ужасное лицо. - О, Вассаго! - одновременно опустились ведьмы на колени, протягивая руки по направлению облака, говоря в один голос: - Род наш, ответ надобен нам. Усмири слугу из легиона твоего в теле лежащего в коле сем. - Сссслугааа, - прохрипел демон, - жертва ваша, удовлетворит нрав мой... - Прими ее! - Поднявшись с колен, Урд вынула из кубка сердце. Чье это было сердце - неизвестно, но по виду вряд ли человеческое (еще чего не хватало!). Обмокав кровью сердца бумажные листы, ведьма положила его обратно в кубок, после чего, срезав Атамом одну свечу, бросила ее горящую в кубок. Содержимое резко вспыхнуло голубым пламенем, источая едкий дым и тошнотворный запах паленого мяса. Некоторое время, демон втягивал в себя эту дымчатую субстанцию, и вскоре прохрипел: - Слу-га мо-его ле-ги-о-на, су-ме-реч-ный во-ин. Камио дар имеющий. Солн-це-во-рот, Столаса дар, печать тебе... - Принц... я, я подчинаюсь тебееее, - прохрипел бледный Шон чужим голосом, лежа неподвижно. Нависнув над Иваном, демон хрипло сказал, выражая долю удивления: - Сумеречный воин Марбаса? Хррр... Бедствие старался не смотреть на него, приковав взгляд к квадрату Меркурия, изо всех сил стараясь не думать ни о чем, не заполнять разум мыслями как и велела ему Урд. - О великий Вассаго, роде наш... и, да будет мир между нами всегда! - сказали хором ведьмы, после чего старшая кинула еще горсть ладана. В помещение становилось невыносимо душно. - Мы разрешаем тебе уйти к себе... Ассейтайсер! Ассейтайсер! - продолжали они повторять это слово до тех пор, пока демоническое облако не вошло обратно в зеркало и наступила полная тишина. - Одень ему солнцеворот! - приказала Ивану Урд, что он не мешкая и сделал, одев символ на шею бесчувственного Шона. - Выйди из круга! - приказала Скульд. Иван так и сделал. - Узы разорвет, печать твоя солнцеворот. Присмирись сумеречный... проснись, настоящий! - Верданди резко опустила руки, склонив голову. Жезл глухо стукнул о линию круга на полу. Шон вздрогнул всем телом, удушливо закашлявшись. - Брат, ты как? - Как всегда, - откашлявшись усмехнулся он, приняв сидячее положении и заметив на шее амулет, хотел было снять его: - Это еще зачем? - Нельзя! Остановись! - чуть ли не крикнула Урд, Шон замер, вопросительно уставившись в ее сторону. - Символ первое время будет сдерживать демона в тебе. Сохранять равенство, и только по прошествию нескольких лун, покинет тебя... Спустя полчаса, Иван покинул дом ведьм. Его всего калашматило после чертового ритуала, перед глазами все еще стояла та ужасная демоническая рожа, а в носу чувствовался мерзкий смрад, которым казалось пропиталась вся одежда. Шон остался в ведьминском доме, так было нужно и к тому же, по прошествии нескольких минут с момента "пробуждения", он буквально вырубился, уснув крепким сном. Оставалось для Ивана не понятным, что за сердце было в кубке. Не покидали сознание слова демона, назвавшим его сумеречным воином Марбаса. Хрен его знает, что это значило, слишком много всего не понятного. Все настолько запуталось, что лучшим способом было не вникать в это и постараться забыть как страшный сон. В свое временное жилище Иван не пошел, пошел к бане, где просидел в одиночестве, долго размышляя над всем произошедшим и над собой, там же, мысленно читая молитвы, не заметил как и уснул, сидя за столом... На утро следующего дня, группа в составе Шона (он и разбудил капитана, будучи как свежий бодрый огурчик), Дитриха, Шамхана, Моники и Хаифы, начали собираться к последнему как отметил для себя Иван броску. Элисе стало лучше, но не настолько, чтобы присоединиться к группе. Гавру Бедствие оставил запасную обойму и две гранаты, на всякий случай, пообещав вернуться через сутки-двое, но а на случай если не вернется, посоветовал уходить отсюда при первой возможности, оставив ему карту с метками обратного пути и в случае чего, он должен будет вывести из тайги остальных оставшихся на хуторе - Николаева, Маргариту и Элису. Данилыч в расчет не брался, этот старик, к которому Иван не стал навязываться с интересовавшими его вопросами, решил остаться с ведьмами на постоянное место жительства. Да и правильно, куда ему идти? Пусть живет себе мирно, доживает свои деньки. Славный он все таки старик... - Ну что, все готовы? - еще раз перепроверив экипировку, одежду, Иван повернулся к готовой выдвигаться группе. Столпившись, они все стояли недалеко от ведьминого дома. - Всегда готов! - отсалютовал "зигу" Шамхан, как всегда ухмыляясь. - Бить нигеров, жечь жидов, всегда готов! - отозвался Сява. - Да хули нам, кабанам, пошли! - положив автомат на плечо, Шон пошел первым. За ним Моника, Хаифа и Дитрих. - Ну, тогда не будем прощаться! Вперед, к заре победного броска, - подтянув перчатки, Иван глубоко вдохнул морозного воздуха и выдохнув, двинулся замыкающим...
Моника Лоренте: «Скорее бы добраться до хутора….» - Мучительно размышляла Моника, быстрым шагом преодолевая расстояние обратного пути. Каждый шаг, каждое движение - все это медленно, но верно, приближало ее к известиям об отце, ведь ведьма Верд пообещала сообщить лейтенанту кое-какую информацию о Николасе, если та добудет руны. Уговор со стороны Лоренте выполнен. Девушка опустила левую руку в карман куртки, нащупывая сверток с крохотными камушками - драгоценными рунами, кои зачем-то нужны были ведьме. Рядом с рунами, в кармане лежало то самое зеркало Правды,которое так благополучно вытащила вирусолог из поющего ручья. Небольшое, наверное, по размеру, уместится в самом крохотном женском кланче, но очень красивое, в позолоченной тяжелой рамке, с виеватыми узорами на ней. «Интересно, почему зеркало называется Зеркалом Правды?» - Подумала девушка, не сбавляя шагу. Позади нее тяжело вышагивал Сергей, бережно прижимая к себе хрупкую Маргариту. Чтобы скрасить обратный путь, мужчина начал рассказывать своим спутницам историю из его жизни, когда он еще был пацаном. - Значит, дело было так… - Выдохнул Николаев, шумно выдыхая воздух, - Фух…. - Он, как мог, слегка «подправил» Маргариту, обвивающую руками его шею, - Отдыхал я по малолетке у бабки в деревне, под Пензой. - Тут, мужч
Шон Шеридан: Колумбия. Январь 2005 год. В сельве нет дорог. Все животные и хищные и травоядные и пресмыкающиеся ходят одной тропой к водопою и обратно. Тропа ныряет в густые заросли. Местами приходится с трудом протискиваться между стволами деревьев, перепрыгивать через ямы с тухлой водой, перерубать хитросплетение твердых грубых лиан, котрые повсюду тянут свои жадные корни, жадно высасывающие живительные соки из других растений. Забудьте сказки про Тарзана и голливудские блокбастеры. Сельва равнодушна и жестока с неосторожными путниками. Нельзя ни на шаг отклонится от проложенной тропы, ибо можно наткнутся на мириарды бродячих муравьев или мирмицинов-листорезов, ядовитые растения, пыльца которых вызывает слепоту, провалится в топкую жидкую трясину, набитую червями и личинками, задеть изумрудную лягушку, чья кожа ядовита. Над тропой в хитросплетении лиан может таиться пятнистый удав, он неподвижен и терпелив. Его очень трудно отличить от засохшей лианы, изогнувшейся меж ветвей. Людям вольно или невольно приходится идти этой же тропой, другого пути порой просто нет. Раздвигая лезвием мачете рубчатые листья пальмы и рассекая опустившиеся слишком низко лианы Шон шел по тропе первым. За ним в пяти шагах позади тащился Вальтер. Немец изрядно устал за эти пять дней изматывающего пути по сельве и подъема в горы, все так и для него это был первый подобный бросок в самую чащу амазонской сельвы. В приниципе и сам Шеридан ни разу не уходил так далеко, как сейчас, но путь тем не менее он держал уверенно. Сейчас он шел, примечая оставленные по пути к городу метки – срезанные ветви и надломанные листья. Карт местности в принципе не существовало, помогал лишь компас и собственные следы. Радиосвязи и других средств связи с миром у них не было, ибо тащить с собой портативную армейскую радиостанцию все равно не было смысла - в горах, холмистых лесных распадках устойчивой связи не было. Шон остановился и присел на корточки, втыкая лезвие мачете в землю. На мокрой глинистой почве ясно отпечатались округлые подушечки лап ягуара. Когда кот прошел здесь Шеридан не мог сказать точно, не такой уж он и опытный следопыт. Вальтер едва не налетел на сидящего в задумчивости наемника. -Ягуар. – коротко сказал Шеридан указывая на три явных отпечатка. Он поднес ладонь к земле и приложил ее к следу, прикидывая размер лапы и длину шага животного. - Я бы сказал что это либо молодой зверь, либо самка. – изрек он с сомнением, словно размышляя. Слова Древесной ящерицы, учившего его выживанию, он не забыл, но все же… – Просто шла, спокойно и без добычи, иначе следы были бы затерты и смазаны. - Всегда хотел шкуру повесить у себя дома или под ноги бросить. От телок отбоя не будет. – хихикнул Вальтер. В его голосе сквозило неуместное веселье. - Умеешь сдирать шкуру? -Нет. – отрезал Шеридан, ухватывая рукоять мачете и подымаясь на ноги. Он резко развернулся к Вальтеру. - Ты можешь задеть ее за хвост, но так и не заметить. Здесь не зоопарк, Вальтер, как ты не можешь понять, и служба спасения не приедет. Он говорил приглушенным голосом, едва сдерживаясь, что бы не наорать на немца. Вальтер смотрел на него тупо улыбаясь, словно ничего не соображал. Падла. Опять успел закинуться дозой… Ничего более не говоря, наемник развернулся и пошел по тропе дальше. Страх перед сельвой, усталость и недосыпание Вальтер снимал кокаином. Шеридан и раньше знал, что немец нюхает порошок, полагая этот способ безопасным в отношении СПИДа и гепатита. -Идиот…- буркнул Шон, сплевывая. Лезвие с посвистом рассекло древесную плоть, когда он с маху разрубил свисающую с края лиану, срывая злобу. По вершинам деревьев с шумом двигалась стая обезьян, их тревожное щебетание и повизгивание встревожило наемника. Он задрал голову, силясь рассмотреть через кроны деревьев стаю. Что заметили чуткие твари впереди? Удава? Кто или что спугнул их? Осторожничая и поминутно озираясь, Шеридан пошел вперед, наказав Вальтеру не отставать и не дурить. Спустя полчаса, они набрели на сухую лощину, в которой наемник решил остановиться на ночлег. В сельве стремительно темнеет, а движение ночью это стопроцентная гибель, даже индейцы не ходят ночью. Уже потом Шеридан корил себя за то, что был невнимателен и неосторожен, но дорога и приключения в городе измотали и его. В палой сухой листве возле поваленного замшелого ствола дерева копошились два черных котенка. Неумело покачиваясь на толстых лапках, полуслепые и неуклюжие они запищали, услышав шаги и учуяв запах человеческих тел. Заметив котят перед собой наемник резко отшатнулся, бросая мачете и сдергивая с плеча ремень карабина. Сердце резко горячо забилось от ощущения опасности. Дергая затвор и вскидывая карабин, Шон попятился назад, бегло осматривая заросли впереди, по краям и над головой. Мать. Вряд ли она отошла слишком далеко от котят. - Какие маленькие! – сказал Вальтер откуда-то из-за плеча. – Маленькие шкурки будут, кис-кис…ха! -Вальтер, еби твою мать! Уходим! Быстро!!! – Шон шарил стволом по пестрым зарослям, не рискуя отвести взор и отвлечься.- Их нельзя трогать! -Ты что, из Гринписа что ли? - сказал немец, посмеиваясь и расслабляя лямки рюкзака на плечах. Шон ничего не ответил, потому что в этот момент из зарослей справа раздалось утробное урчание. Котята сразу притихли, прижимаясь друг к другу, а на поваленном стволе возникла пятнистая кошка. Она двигалась легко, плавно и бесшумно, на фоне зеленой листвы, пятен света и тени оранжево с черным зверь был на удивление плохо заметен. Вспрыгнув на поваленное дерево, кошка замерла, немигающее уставившись на людей. В пасти он держала еще одного котенка. Он безвольно и молча свисал, поджав хвост и лапы. На миг все замерли. Шеридан смотрел в янтарные бешеные глаза самки, держа ее на прицеле. Мушка плавала, дыхание с шумом вырывалось из глотки. Нет никого страшнее ягуара в сельве. Сытый тигр пройдет мимо добычи, лев может даже не повернуть к вам головы, а ягуар убивает всегда. -Вот и шкура. – испугано икнул Вальтер, запоздало соображая что происходит. -Уходим. – придушено шепнул Шеридан. Голос от напряжения осип. В эту секунду кошка выпустила из зубов котенка, он шмякнулся в листву возле ствола, а самка совершила длинный сремительный прыжок, отталкиваясь лапами от дерева. Шеридан выстрелил, но пуля ушла в «молоко», слишком уж стремительно двигался зверь. Вальтер лишь успел инстинктивно отшагнуть и согнуться, как самка оказалась на его плечах. Вместе они рухнули в листву одним клубком. Яростный пятнистый комок меха словно обнял лапами человека, вгрызаясь и вонзаясь в него. Немец визжал, кошка громко утробно рычала и хрипела. Шон видел, как ее длинные желтоватые когти рвали одежду и плоть Вальтера на плечах и животе, она несколько раз укусила его. Вопль перешел в жалобный крик боли и ужаса. Все происходило в доли секунды, Шеридан лишь успел передернуть затвор и вскинуть оружие к плечу. Он выстрелил снова, находясь в пяти шагах от зверя, практически в упор, пуля с тупым хряскающим звуком выдрала из лапы зверя окровавленный клочок меха. Риск попасть в Вальтера был слишком уж велик, но в тот момент Шеридан полагал, что немец уже погиб. Самка получив пулю, на полусонутых лапах метнулась назад, оставляя Вальтера в покое и закрывая собой котят. Ощерив пасть, прижав округлые уши к голове и прижимаясь брюхом к земле она рычала. Хвост хлестал ее по бокам, с задней лапы струилась кровь. Вальтер мучительно застонал и всхлипнул. Он начал шевелится и орать, держась руками за живот. Шеридана замутило, когда он увидел, во что превратилось тело немца. Розовые, блестящие петли кишечника вывалились из разорванного когтями живота, а изодранная куртка на плечах пропиталась кровью. Шеридан сделал шаг к Вальтеру и стараясь не глядеть на кишки ухватил его одной рукой за ворот куртки. Второй рукой он удерживал карабин. Не спуская взгляда с самки, он облизнул сухие губы и прошептал: -Тише, киска, тише. Видишь, я ухожу. – он сделал шаг назад, волоча Вальтера за собой по листве. Самка хрипло и приглушено рычала, но не двигалась с места, припав к земле и готовясь к обороне. -Что ты с ней раговариваешь! Вали эту суку…- хрипит и визжит Вальтер, держась за мешанину кишков и одежды на своем животе. Его лицо заляпано брызгами крови, в глазах метался ужас и боль. Не обращая внимания на вопли и стоны напарника, Шеридан медленно пятился. Рюкзак давил на плечи, оперированная нога нестерпимо болела, во рту пересохло от страха. Еще никогда в жизни Шон не был так близок к смерти в сельве, словно духи леса были к нему благосклонны до сих пор. Пятнистая кошка отпустила его, кровавая дань лесу была принесена. Шон понимал, что Вальтер не дотянет до жилых мест. Гиповолемический, болевой шок и заражение крови убьют его раньше. Он тащил немца еще метров сто, боясь опустит оружие или остановиться. По листве за телом умолкшего и тяжеленного Вальтера тянулся широкий кровавый след. Немец вырубился от шока. Когда Шеридан рискнул остановиться, он тут же сбросил рюкзак. Хрустальный череп полетел в листву. Шеридан вытряхивал все из рюкзака в поисках аптечки. Зачем он пытался помочь тому, кто уже практически был мертв? Это невозможно порой объяснить, но иногда вера в чудо, упрямство и несгибаемость спасают. -Черт, где же ты держишь эту дрянь…- сквозь зубы сказал Шон, обшаривая карманы драной куртки Вальтера. – Блядь…да что же это… неужели ты все вынюхал, падла!!! Окровавленые пальцы нашарили в кармане рубашки немца плоский металлический портсигар и прицепленную к нему на тонкой цепочке золотую ложечку. Трясущимися руками Шеридан вынул коробочку, кое-как открыл, просыпав на землю белый кристаллический порошок. Кокаина там хватило бы еще на целую роту. Зачерпнув ложечкой побольше Шон насыпал кокаин в обе ноздри Вальтера, зажал ему нос и сильно прижал челюсть. Несколько секунд немец словно не дышал, но потом нехватка воздуха сделала свое дело. Он сделал попытку вдоха и тогда наемник разжал пальцы. Вальтер глубоко вдохнул, затягивая носом и мучительно застонал. Утроеная доза кокаина должна хоть ненамного облегчить ему боль. Отупение и усталость овладели Шериданом. Уже без толики брезгливости он обмыл кишки, поливая на них виски из фляжки, потом немного водой, потом вправил их в живот. Истратив все бинты, чтобы хоть как-то перехватить повязкой Вальтера вокруг живота, Шон стал раздирать на полосы ткани одежду. Покончив с перевязкой, наемник огляделся. Скоро тьма ночи накроет сельву. Надо искать ночлег. Весь в крови, вымотанный и растерянный Шеридан поднялся на ноги. Вальтер был без сознания, но еще дышал. Увязав рюкзак и засовывая череп поглубже, наемник вновь взглянул в глубину его полусферических пустых глазниц. Тягостное ощущение того, что череп живой и сейчас с издевкой наблюдает за ним вновь захлестнуло сознание. Проклятая штуковина пугала, но, тем не менее, отвести взгляд от него было очень и очень трудно. Словно завороженный Шон смотрел на череп, держа его двумя руками перед собой и «утопая» сознанием в хрустальной глубине. Калейдоскоп картинок ворвался в разум. Слишком быстро, что бы можно было что-то воспринять или запомнить, словно череп пытался в ускоренной перемотке показать ему события, но что это могло быть – будущее или прошлое - Шеридан так и не понял, лишь осталось чувство злобы, чужого горя и жестокости. Он в страхе зажмурился, разрывая ментальный контакт с хрустальным черепом. Перед взором застыла последняя картинка, словно кто-то нажал на кнопку «пауза», потом померкла и она… наемник шумно вздохнул…херня какая-то… -Господи Иисусе…Что это за херня? - он смотрел на череп так, словно держал в руках гранату без чеки, которая вот-вот рванет. – Боже…Я свихнулся? Прежде чем отправиться на поиски затерянного города, ему пришлось много прочитать исторических свидетельств, услышать местные легенды про черепа и 13 ликов Иш Таб. В Лондоне в музее он видел подобный череп, но гораздо больше по размеру, и цвет хрусталя был зеленоватым. Тогда рассматривая артефакт, упрятанный за пуленепробиваемое стекло и подсвеченный снизу неоновым светом, Шон ровным счетом ничего не ощущал. Ничего мистического или таинственного, о чем писали книги. Похоже, теперь истощенный разум, сельва, стресс и бога
полная версия страницы