Форум » Россия » Ведьмин хутор » Ответить
Ведьмин хутор
Иван Олгрен: Находится в глубине тайги, в трудно проходимых и заросших местах, посреди топких болот, фактически непроходимых для «случайных» путников, пройдя которые, открывается довольно таки красивый, но в тоже время мрачный вид заброшенного хутора. Это место многие считают проклятым и призрачным. Старожилы поговаривают, что по ночам здесь бродят призраки и оборотни и иные порождения сатаны. На самом деле, это старое «заброшенное» угодье, в далеких временах являлось хутором лесорубов. Сейчас, как не странно, он обитаем. В нем имеются несколько домов и полуразвалившихся строений. Живут здесь три женщины - их считают ведьмами и именно поэтому, хутор стали называть - Ведьмин хутор. Да, конечно, на счет того что они ведьмы, сомнений нет, потому как они по словам старожилов потомственные ведьмы. Живут вдали от цивилизации, ведь все равно, люди житья им не дадут, как ни крути, ведьмы, они во все века ведьмы. Самую старшую из них зовут: Урд, вторую - Верданди, третью - Скульд. Поговаривают, что они умеют много чего - от гадания и предсказывания судьбы, до вызывания духов. Многие, конечно, не верят, но что самое странное все их опасаются и побаиваются и обходят это место стороной, да и вообще, при самом упоминании про этот хутор многие из местных не могут скрыть страха и удержаться от того, чтобы не осенить себя крестным знамением. Было много любознательных, желавших посетить их пристанище, однако, их более не видели. То ли утонули в болотах, то ли еще что-то. Много ходит всяких поверий, мифов и баек об этом хуторе и порой отличить, где правда, а где ложь бывает весьма затруднительно... [more] Слева направо: Урд, Верданди, Скульд[/more]
Ответов - 6
Маргарита: => Карельская тайга. - Мамочкиии! Тормози, окаянный! - Маргарита, вцепившись в Данилыча так, что пальцы аж свело, визжала во все горло от ужаса. Наверное, гонка в аду, с самим чертом не показалась бы ей такой ужасной, как «катание» на снегоходе, водителем которого выступал находящийся в легком подпитии старичок. Какое такое «подпитие»? - Можно возразить словам Марго. А разве, несколько глотков самогона не считается? Судя по поведению Данилыча, даже очень считается. Дед лихачил так, что вдова от ужаса закрыла глаза, прижимаясь к спине старика, - Спасииите! Мооооника, он меня убьет! - Вопила девушка, подпрыгивая на очередной возвышенности, и едва не упав со снегохода. Резкий рывок машины - Маргоша со всего маху приложилась лицом в костлявую спину гонщика. Да уж, в самогонщике Шумахер пропал, это очевидно. Наконец, адская гонка была окончена. Маргарита, пошатываясь, словно пьяная, тяжело слезла со снегохода. Перед глазами все плыло куда-то, деревья почему - то дружно танцевали, снежная дорога уходила не вдаль, как положено, а ввысь, в небеса. Да, и рукам отчего-то было холодно. Маргоша шла по снегу как-то непонятно, подошвы сапог совсем не ощущали земной тверди. Зато, эту самую твердь тонко чувствовали колени и ладони. - Маргарита, вставай… - Раздался где-то над вдовой тихий голос Моники, затем ощутимый рывок за плечи. Марго, наконец, ощутила под ногами землю. Она с трудом сфокусировала взгляд на стоявшей рядом Монике: - Ты еще жива, моя старушка? - Изрекла вдова, на бледном лице расползалась кривая улыбка, и как ни странно, довольно энергично помахала ладонью перед носом агента, - Жив и я! Привет тебе, привет! - Маргарита изменилась в лице, надувая щеки, - О, Боже… Я того… Тошнит… - Она вцепилась в рукав Моники, деревья, по прежнему танцевали. Спасибо, что не пели хоть. В тайге творилась такая чертовщина, что поющие деревья - цветочки по сравнению с остальным. Моника моргнула, скрывая удивление: - Здорово покатались, не правда ли? - Она аккуратно поддерживала Марго, - Мне понравилось! - Действительно, бешеная гонка с Гавриловым в роли водителя, была хоть, и признаться, страшной, но адреналина, зато, лейтенант получила столько, сколько за всю свою жизнь не получала. ЦРУшнице приходилось отстреливаться от повисшего «на хвосте» злодея, при этом, следя за тем, чтобы не свалиться с несущегося на полной скорости снегохода. Гаврилов весьма ловко лавировал по снегу, порой, казалось, что они с Моникой сейчас врежутся в дерево, или, снегоход в очередной раз занесет так, что он попросту перевернется. Но, умелый поворот руля - машина вновь выезжает на «трассу», с ревом разворачиваясь буквально в нескольких сантиметрах от дерева. И снова - предельная скорость, звуки выстрелов, голоса преследователей. Снегоход чужаков равняется со снегоходом ученого состава, пытаясь столкнуть машину в кювет. Недобрая ухмылка жида (или кто он там был, некогда было разбираться), он берет чуть вправо, почти вплотную подходя к Гаврилову и Монике. Зря он это сделал: выстрел почти вплотную разнес гаду черепушку, кровь и мозг красиво брызнули над расколотой головой, тяжелыми каплями оседая на лице и плечах преследователя. Тело безвольно повисло на руле, Гаврилов в очередной раз, круто развернул снегоход, выравнивая его, а через секунду машина с покойником с громким звуков врезалась в дерево, завалившись от удара на бок. - Он меня чуть не угробил. - Захныкала Маргарита, надувая губы, - А ты еще и издеваешься! У него там голова! - Ага, и две руки-ноги, как и у всех нас. - Шаэра глубоко вздохнула холодный морозный воздух. После экстремальной гонки на выживание, девушка была еще бледна, но щеки, разгоряченные морозом, горела так же ярко румянцем, как и карие глаза Моники, блестевшие азартом, - Все хорошо, Маргаритка. - Он гнал, как безумный, а там еще бежал какой-то гигант, и он его погладил. - Монотонно тараторила Марго, с выпученными от пережитого ужаса глазами, - Есенин! - Кто? - Лейтенант слушала ее в пол уха, когда человек в таком состоянии, ему надо дать возможность высказаться. Поэтому, Моника надевала лыжи, озадаченно хмурясь. Никак лыжи не желали крепиться на унты, ну ничего, придется им подчиниться брюнетке. Девушка подняла голову, в недоумении искривив брови, - Какой еще Есенин? - Поэт… - Маргоша удивленно пожала плечами. Как странно, что Моника не знает о Есенине, и продолжала, - Сергей Александрович Есенин - великий русский поэт. Это его стихи. - Сообщила она, пытаясь встать на лыжи. Ноги почему-то не слушались и немилосердно болели, нижняя часть тела, казалось, была сплошь и кряду усеяна синяками. Моника видела смеющиеся глаза остальных участников группы. Девушка, про себя чертыхнулась, весьма резко беря свои палки: - Какие стихи, Марго? Ты с ума спятила? - Маргарита сделала такое обиженное выражение лица, что Монике стало стыдно за свою резкость. В конце-концов, у вдовы была не такая сильная и устойчивая психика, как у ЦРУшницы. Пережить потерю мужа, оказаться одной в лесу, наполненном всякими тварями, видеть кровь, и в довершении ко всем прелестям, выпавшим на долю домашней тихони Маргариты, еще и гонка с Данилычем, этакая игра на выживание - нелегко приходится ее подружке, а она молодец, хоть и ревет, но все же, еще как-то держится. Другая бы давно уже отправилась вслед за мужем. - «Письмо матери» - это его стихи. - Пробормотала Маргарита, наконец, встав ровно на лыжи. Она возвела печальные глаза к небу, вытянула руку, сжимающую лыжную палку перед собой, чуть приподняла подбородок. Не дать, не взять - памятник дедушке Ленину в женском обличии, Маргарита громко, звонким голосом, начала: "- Ты еще жива моя старушка? Жив и я, привет тебе, привет! Пусть струится над твоей избушкой тот вечерний несказанный свет…» - «Варяги» дружно обернулись на Маргариту. Моника закатила глаза - рехнуться можно от происходящего. Вот-вот наступит ночь, надо спешить, а Маргарита вон что удумала - стихи читать посреди леса, да еще с таким выражением лица, будто она не в лесу, где творится Бог весть что, а как минимум, на сцене театра. Мало им старика, болтающего прозой, теперь еще будет девушка, читающая стихи. - Маргарита, очень красивые стихи. Но, нам надо идти. - Прервала ее душевный порыв Моника, чуть подталкивая подругу вперед, - Мда, похоже, сильно на тебя подействовала гонка, раз ты уже стихи читать взялась… - В раздавшейся тишине неожиданно громко прозвучал голос Николаева: - - Смеркается, еще немного и будет полная тьма! - Марго тут же отреагировала громким визгом: - Тьма! Не пойду, мне страшно! Хаифа довольно неприязненно взглянула на вдову, и резко произнесла в ответ на ее вопль: - Хватит ныть! Надоела уже. - Маргарита покраснела, замолчав и поникнув. На глазах выступили слезы. Моника зло сверкнула глазами, поворачиваясь к снайперше, и открыла рот, чтобы уже сказать что-нибудь в защиту своей подружки, но Марго тихонько дотронулась до руки агента, отрицательно покачав головой: - Она права, Моника. - Маргарита смотрела на снег, не двигаясь с места, - Да, я надоела всем, я знаю. Вот такая я никчемная, и толка от меня никакого. - Губы Маргариты задрожали, она сморщила носик, готовясь снова пустить слезы. Шаэра одобряюще улыбнулась вдове: -Не обращай внимания, Марго. На всех не угодишь. Ты молодец, столько испытаний. А ты держишься, не даешь им себя сломить. Вдова равнодушно пожала плечами, ее глаза не выражали ничего, кроме боли, - Моника, я всем в обозу. Проще будет, если ты оставишь меня здесь. Так я скорее встречусь с Дмитрием. Лейтенант прищурилась, встав позади Маргариты: Еще чего, ну-ка, давай вперед, Марго. - Моника чуть-чуть подтолкнула подругу, и следом, заскользила сама по снегу, чуть согнув ноги. Что-то, а с лыжами Шаэра особо «не дружила», - Заодно, и мне покажешь, как на лыжах нужно ходить. Маргарита благодарно улыбнулась, как-то сразу воодушевившись: Тут нет ничего сложного. - Оттолкнувшись, она заскользила по снегу, помогая себе палками, - Главное, равновесие держи, и не спеши. Моника не очень ловко шла вслед за подругой, лыжи, почему-то, не хотели идти ровно, а норовили разъехаться в разные стороны, отчего Шаэра становилась похожей на переваливающуюся утку, стремясь удержаться на лыжах, и выровнять их. Наконец, лейтенант, более или менее приноровилась к русскому «средству передвижения», идти на лыжах получалось вполне сносно. - Представляешь, Данилыч мне предложил самогона. - Раздался впереди голос Маргариты. Вдова чуть повернулась, взглянув возмущенно на Монику, через плечо, - Это же так не вежливо - пить самогон вместе с пожилым человеком! - В голосе Маргариты звучала нотки возмущения и обиды. Действительно, как можно ей предлагать самогон? Сверхкощунство просто. - А с молодым человеком самогон пить вежливо? - Хмыкнула Моника, лукаво глядя на подругу, - не оборачивайся, ты так тормозишь. Я тебя слышу. Маргарита фыркнула, тряхнув головой: Вечно ты язвишь! - Воскликнула она, прибавляя шаг. Темнело, Маргарите было немного жутковато, но она держалась, опасаясь, что Хаифа сделает ей очередное грубое замечание, а Моника вступится за нее. От греха подальше, пусть уж лучше дрожат коленки от ужаса, но тихо, чем Марго станет провокатором перепалки. Так рассуждала вдова, часто дыша, - Я чуть от страха с ума не сошла, думала, смерть моя пришла. - Всем страшно, Маргарита. - Тихонько ответила Моника, часто поворачивая голову в сторону леса, - Каждому из присутствующих здесь ведом страх. Но, его надо уметь блокировать, не давать ему вырваться на волю. Когда страх берет над тобой власть - это конец. - Мысли лейтенанта витали далеко, ее собственный голос казался девушке глухим и отдаленным. - Ты какая-то не такая. - Маргарита резко остановилась, глядя на подругу. Моника едва успела притормозить, сзади на Монику налетел Сергей. Шаэра покачнулась, едва не упав, лыжные палки, кои она воткнула в снег, помогли удержать равновесие, - Ты чего встала? Иди давай, Марго! - Лейтенант поправила свой походный рюкзак, и прикрывшись ладошкой, чихнула. - Будь здорова! - Маргарита изучающе смотрела на подругу, - Моника, о чем ты думаешь? Только не говори, что все хорошо, я тебя знаю. Лейтенант поморщилась, опираясь на палки: Марго, шагай уже. По дороге расскажу. - Вдова развернулась спиной к агенту, догоняя уже довольно отдалившуюся Элису. Незапланированный лыжный поход начал утомлять непривыкшую к подобным вещам Маргариту. - Я все думаю, Шон один, в лесу… - Моника шла за Маргаритой, изредка отталкиваясь палками, - И куча тварей, норовящих заполучить ужин. Думаю, пойду-ка я за ним. - Шаэра затормозила, пропуская вперед Сергея, - А ты иди вместе со всеми, я скоро приду. - Лейтенант развернулась, чтобы идти назад. Благо, что особо далеко уйти не пришлось. - Моника…. - Маргарита широко распахнула глаза, глядя на ЦРУшницу, - Тебе жить надоело? Куда ты собралась идти, на ночь глядя? Надо дождаться утра, и с толком, с расстановкой все делать. Это очень опасно. - Я обязана Шону жизнью. Он не раз меня спасал. - Отозвалась Моника, отходя в противоположную от группы сторону, - Я пошла, Маргарита. - Никуда ты не пойдешь! - Маргарита воскликнула так громко, что эхо, казалось, прокатилось по всему лесу. Моника обернулась, шикнув на подругу: Замолчи! Капитан узнает о моей задумке - не похвалит за самоволку. - Узнает, я не хочу тебя потерять, Моника. - Маргарита набрала в легкие побольше воздуха, и заорала на весь лес: - Капитан! А она собралась в лес уйти! - Маргарита победно взглянула на подругу, уперев руки в бока. Моника округлила глаза, Марго повела себя, словно ребенок, привлекая внимание всей команды к себе и Монике. - Марго, замолчи, не позорься и меня не позорь! - Лейтенант покраснела, уж очень глупой была сложившаяся ситуация. - А мы сейчас по - твоему где? В парке что ли? - не придав важного значения ее словам хохотнул Иван. - Она за тем парнем собирается, кой ушел от нас. А это опасно. - Продолжала кричать Маргарита, к стыду Моники. - - Так! - сменился в лице капитан, - Не ори! Не на миттинге... лейтенант, чего она несет? Пусть самогону выпьет, авось разум просветлеет... - Не буду я самогон. - Возразила Маргарита, пытаясь топнуть ногой, - Моника решила спасать того парня, я правду говорю. Моника даже ответить не успела Ивану, как Марго уже сдала ее вместе с потрохами: Я с тобой в разведку не пойду, Маргарита. Ты чокнутая! - Нет, это ты такая. - Упрямо заявила вдова, складывая руки на груди, - Меня ругаешь, а сама, что творишь! Ты же подставишь не только себя, но и команду! - Девушку просто трясло от страха и возмущения. - Хороший же самогон! Елки-палки, дед на скакалке! Чего не хочет, не понимаю, - обидчиво сказал Данилыч. - И что, что она решила... здесь я командую и команда сейчас одна - идти за проводником Шамом, к хутору близ Тайганьки... - Ага, еще чутка ходу и почти на месте, - отозвался "проводник". - Капитан, не обращай внимания. - Наконец, отозвалась покрасневшая Моника, испепеляя Маргариту взглядом, - Все в порядке, я иду вместе со всеми. - От уже эти бабские истерики, - слышно вздохнул Иван, - Вот и иди, нечего героиню печального образа корчить. - И никого я не корчу. - Пробубнила лейтенант, -Ну, Маргарита… - Всю оставшуюся дорогу на лыжах Моника молчала, словно воды в рот набрала, несмотря на все попытки Марго заговорить с ней. Наконец, лыжный поход закончился. Но, как говорится, час от часу не легче. «Варягам» предстояло идти через болото, причем с довольно густой растительностью вокруг. Маргарита едва слышно заохала, опасливо косясь на впереди идущую Хаифу. А тут еще Данилыч заикнулся о змее, отчего Маргарита не сдержалась, громко завизжав. Довольный своей шуткой старичок громко рассмеялся: - Чего кричишь, внуча? Змей не видела? Вот, помнится мне в 1943 видал я змею… Она с ногами была, подошла, знаешь ли, и перед носом у меня каааак начнет танцевать! - Продолжения байки Маргарита не услышала, ибо в этот момент оступилась и с громким визгом, взмахивая руками, как курица, едва не рухнула в вонючую болотную грязь. Сергей едва успел подхватить вдову друга: - Осторожнее, Маргарита! - Он довольно крепко схватил ее за куртку, потягивая на себя. Марго молча кивнула, в глазах плескался страх, но она пыталась перебороть его всеми силами. Самое страшное позади (или впереди все же?) - вот и хутор. Тишина, прерываемая лишь уханьем совы, казалось, нависла над хутором. Тьма все больше и больше вступала в свои права. Маргарита стояла возле Моники, сжимаясь от страха. Внезапно, над «Варягами» раздался звонкий голос, окруживший своим звучанием команду «кольцом». Из ниоткуда раздалась песня, слова были не очень понятны, но сам мотив… Пугающий, какой-то металлический и дрожащий - Маргарита с ужасом оглядывала каждого из присутствующих: - Вы слышите? Слышите?! - В голосе звучали нотки дикого страха и начинающейся истерики, - Я боюсь. - Едва слышно прошептала вдова, закрывая уши руками. Песня на непонятном языке въедалась в мозг, проникала глубоко в сознание. Девушка, закатив глаза, упала в обморок. -
Шон Шеридан: Широкий след, оставленный снегоходами группы обрывался почти сразу за рекой в лесу. Шон заглушил движок и спешился, рассматривая густой подлесок, кустарники и валежник. Нда, тут на снегоходе лишь до первого оврага доехать ,а вылететь с седла, натолкнувшись на поваленное дерево как нечего делать. И днем-то тут не проехать, не то, что в сумерках. Ни лыж, ни снегоступов у Хмура само собой не было, а группа сейчас увеличивала разрыв, углубляясь в лес. Приваленные снегом и ветвями снегоходы обнаружились неподалеку в лощине. Присев на корточки, наемник откинул капюшон и прислушался. Ничего, лишь давящая тишина…прямо как тогда в проклятом городе, ухмыльнулся он. Один… снова один… всегда один…сам за себя… Колумбия. Январь, 2005 год. Высокогорное плато Кундинамарка. Город был внизу. Зрелище настолько неожиданное и завораживающее, что Шон замер в благоговейном востроге, не смея даже движением нарушить царившую здесь дикую первозданную красоту, нетронутую временем и людьми. Золотой город. Проклятый город. Призрачный город. Сотни людей искали его в сельве и в горах. Сотни искателей нашли свою смерть не приблизившись даже и близко в золотым чертогам. Принято было считать, что границу ацтекской империи следует искать значительно севернее, ибо большинство городов, упоминающихся в хрониках и летописях испанских завоевателей и миссионеров, находились в пределах Центральной Америки. И лишь частично ацтекским завоевателям удалось проникнуть к восточным отрогам Анд на территорию нынешней Колумбии и Венесуэллы. И вот теперь Шеридан стоял на краю отвесной скалы и смотрел вниз, где в долине находился город. Река Рио-Вечада брала свое начало высоко в Андах и протекая по высокогорному плато Кундинамарка низвергалась вниз, в эту долину, широким водопадом. Шум падающей со скал воды эхом отражался от каменных стен, водные потоки низвергались широкой лентой и осаждались водяной пылью у подножия, вновь собираясь в капли и струи, что бы потом потечь по долине полноводной быстрой рекой. Среди высоких перистых пальм и монстер, лиан и деревьев гинко виднелись вершины теокалей - ацтекских пирамид для жертвоприношений и совершения ритуалов. Было далековато, чтобы рассмотреть город детально, но первое что потрясало - это золото сияние над долиной. Лучи солнца отражались от крытых золотом крыш и статуй, от капель воды на листьях и камнях. Водяная пыль поднимающаяся на водопадом рассеивала лучи солнца, разбивая свет на все цвета радуги. -Жалко, что ты не видишь этого, Виктор. – Шеридан вытер струящийся по щекам пот. – Красиво… Сбросив рюкзак на камни, Шон вынул флягу и сделал несколько жадных глотков воды, щедро обливая шею и грудь. Он поднял жестяную флягу вверх, коротким жестом салютуя солнцу и вновь приложился к горлышку. – Ну что, боги, я пришел! Встречайте Кетцалькоалтя. Шеридан негромко рассмеялся. Кетцалькоатль - пернатый змей - одно из божеств ацтекского пантеона. По одной из многочисленных и распространенных легенд прообразом этого божества были белые люди, вступившие на Американский континент задолго до Колумба. В период Конкисты индейцы зачастую принимали белых испанцев за богоподобных людей и не попросту боялись подымать оружие против захватчиков. Но это было давно. Сейчас Кетцалькоатль и прочий демонический сброд был забыт, равно как и пресловутая Иш Таб и ее 13 ликов. В сельву людей тянула лишь легенда о Золотом городе и его богатствах. Золото, золото, золото - власть и могущество для белых! А индейцы щедро заливали расплавленное золото в глотки алчных испанцев. Металл не значил для них ничего. У ацтеков были другие ценности и идеалы. К примеру совершенно непонятный культ этой Иш Таб - престарелые воины, вдовы, незамужние девы, больные, герои битв или правители могли совершить ритуальное самоубийство и снискать величие, уважение и долгую память. Идиоты. – фыркнул наемник, представляя, что взрослые здравые люди вешались и вскрывали себе глотку ради призрачных богов. Шон сплюнул вязкую слюну и прищурившись от слепящего солнца оглядел ближние скалы. Нужно искать спуск в
Иван Олгрен: - А-а-а-а-а...аааа, - пронзил мрачную тишину приятный протяжный напев женского голоса в оперном стиле, заставляя Ивана невольно остановиться и вслушаться в него, подобно моряку к завораживающему зову ундины: - ночью полная луна, ветер шепот мгновенья. Горят символы, горят знаменья - пришел час великой скорби и великого мира затменья. Плач и зубов скрежет, падение ниц от бессилья, сохнут корни мирового древа Иггдрасиля... А-а-а-а-а... аааа, рассвет белой жизни восстает, всяк ожидавший сего пирует, пожертвователь сердечно ликует. Там-там, последний избранный души белый храм, и имя ему... Вооо... аааааммм... Дрожь прокатилась волной, сердце ощутимо застучало, из-под плотно обтягивающей лоб банданы скатился холодный пот, мешаясь с пороховой гарью и копотью на лице. Бедствие с полным равнодушием покосился в сторону упавшей в обморок Маргариты. В некой мере ему надоела эта дама из Пушкинско-Лермонтовской эпохи, падающей в обморок от неприличного анекдота, будто слов: жопа или хрен моржовый ни разу не слыхивала. И вообще, если человек постоянно ноет, привлекая к себе внимание аля какой он несчастный и многострадалец, в кавычках разумеется, то его в конце концов перестают воспринимать всерьез. Нет, такая барышня вряд ли понравилась бы Ивану в мирной гражданской жизни. Целыми месяцами ходить под ручку, не рассчитывая даже на позволение поцелуя в щечку, это увы не нормально. Мораль воспитания построенная на фригидстве бабушкиных принципов, которую по всей вероятности не удовлетворял муж в сексуальном плане и рождают вот таких воспитаниц, коим вдалбливают что все мужики пошлые эгоистические сволочи, не умеющие сделать женщине приятное. Как говорится из-за одного провинившегося солдата, наказывают всю роту. Стоит ли судить по одному за всех? В армии да, но не в жизни... Потянув носом, утерев лицо рукавами, Иван снял с плеча "ВАЛ" и положив ствол на плечо, пошел дальше, не обращая внимания на то, как к упавшей Маргарите торопливо бросилась Моника, начав чего-то приговаривая, приводить ее в сознание. Дальше брать ее с собой, капитан был не намерен. Так же как и Николаева. Если лейтенант Лоренте будет маяться за свою подругу, то он не станет ничего приказывать и запрещать, пусть остается с ней, но дальнейший путь следования с группой "варяги" для нее и ее знакомого окончен. Не смотря на все проблемы и сложности, Иван все еще ревностно сохранял долг перед Родиной, выполняя приказ до конца. Задание есть задание и оно должно быть выполнено, иначе можно не возвращаться совсем. Нет связи? Не помеха! Вокруг опасность и враг? Это норма! Проблемы? Так и должно быть! Курорта тут никто не обещал. Помощи ждать не откуда. Вся надежда только на свои силы... Чеченская Республика. пос. Ханкала. Лагерь русских войск. Шесть лет назад... - Бойцы! Стройся! - Мослатого телосложения, опрятно одетый в камуфляжную одежду офицер застыл на месте, холодно наблюдая за толпой оживившихся солдат. Небо затянулось черными тучами, накрапывал дождь. Дружный топот кирзовых сапог заполнил плац, бойцы спецподразделения быстро выстроились в ровную линию строя. - Равняйсь!!! - громкий голос командира прозвучал четко и строго, эхом прокатившись по территории плаца. Носки солдатских сапог синхронно соприкоснулись, издавая единый шлепающий звук. - Смирно!!! - Бойцы повернули головы, гордо подняв подбородки, подставляя лица редким каплям осеннего дождя. Каждый застыл в ожидании последующей команды. Вдали виднелись суровые силуэты гор, покрывшиеся бело-прозрачной завесой. Там шел дождь, с каждой секундой подбираясь и к лагерю. Блеснула молния, треснул гром, оглашаясь на всю округу. Солдаты так и стояли неподвижно. Где-то вдали барражировали вертушки, возвращаясь с очередного развед-вылета. Ревели моторы боевой техники, перемежевываясь с рокотом траков БМД и МТЛБ (мотолыг). Порывы постоянных горных ветров трепали и развеивали на высоком флагштоке трехцветный флаг Российской федерации. - Вольно! - наконец командует майор Русич, позволяя бойцам глядеть прямо перед собой и немного расслабиться. Некоторые переминаются с ноги на ногу, кто-то сдавленно закашлялся. - Как думаешь, это очередная вздрючка или за холку одобрительно потрепают? - Толкнув Ивана локтем, прошептал рядом стоящий боец. В этот момент, на середину плаца двое солдат-срочников вынесли накрытый темно-красной скатертью стол. - Да не, Гиря, награждать будут, только я не понял... а где оркестр? - произнес стоящий слева солдат. - Ага, и сам президент тебя расцелует... в задницу, - сдержав ухмылку, Иван хрустнул шеей. - А что? Было бы не плохо! - хмыкнул Филя. Таким было прозвище солдата слева. Как обычно, прозвища в армии происходят от сокращенного варианта фамилии либо внешнего вида служащего. На столе начинают раскладывать коробочки и орденские книжки. Наконец из на плац выходит командир полка и комбат. Перешептывание солдат прекращается. - Здравствуйте, товарищи! - выдает многозначительное приветствие полкан. После единогласного дежурного ответа: "Здравия желаем товарищ полковник", он начал долго говорить о долге, чести, о том что Родина не забудет своих героев и прочий скам. После чего, взяв со стола приказ главнокомандующего, начал своим деревянным голосом зачитывать его. Называются фамилия, и их носители строевым шагом выходят из строя. Каждому вручаются ордена и медали разной степени. - Младший сержант Филимонов, сержант Гирев! - звучат последующие фамилии. - О! Неужели меня родина не забыла? - ухмыляется Филя и покидает строй. За ним уходит Гирев. Возвращаются довольные, с серебряными крестами на груди - орденами мужества. Завершив оглашение списка представленных к награде, полкан берет иную книжецу. Так называемый посмертник. Зачитывает имена всех награжденных посмертно. В строю царит полная тишина, как на минуте молчания. - Эй, Гиря! - шепчет Филя, прощупывая наградную книжечку, - глянь какая хорошая открытка! - Плохая! - в пол голоса отвечает тот. - Почему? - Бумага глянцевая, - усмехнулся Иван. - Во, точняк! - согласился Гиря. - Эх, дураки вы! Тем временем церемония награждения подходит к завершению. Полкан берет третий приказ и кратко кашлянув, начал зачитывать. Треснул гром, дождь усилился, но не обращая на это абсолютно никакого внимания, зачитывание продолжалось. - Старший сержант Драгунов! - оглашается после череды имен фамилия Ивана. Внутри все заклокотало. Волнение тут как тут и с этим ничего не поделать. - Ну, пора, турыст! - шутливо говорит Филя фразой из фильма "Бриллиантовая рука", не совсем точно имитируя голос Папанова. Подойдя к командиру полка, Иван приставил руку к виску. Несколько секунд полковник оценивающе смотрит на него и покосившись на комбата, произносит: - Майор, на этого бойца есть отдельный приказ. О переводе. - Куда?! - заметно удивляется комбат, искривив губы. - Куда надо, - взгляд полковника возвращается снова на Ивана, - Поздравляю, старший сержант. Тебе полагается звезда героя России! - Следует крепкое рукопожатие. Блеснула молния, грянул раскат грома. - Служу отечеству! - громко ответил Иван, когда на камуфляжной форме, на груди, появилась золотая звездочка, с какой-то долей отцовской заботы прикрепленная полканом. - Разрешите обратиться? - Разрешаю! - добро улыбнулся полковник. - Куда меня переводят? - После торжества, в штаб. Все ясно? - Так точно! - Стать в строй! Повернувшись кругом, Иван исполнил команду, успев услышать отрывок за спиной: - Им нужны такие люди, комбат. Сам понимаешь... - Фига себе! - присвистнули одновременно Филя и Гиря, увидев на груди сержанта высшую награду страны, которая была по праву заслуженна им за отличие в операции против террористов. Тогда, в этой операции он выступал в двух ролях - снайпер и член группы закрепления. В процессе ее выполнения ликвидировал 10 боевиков, сумев захватить в плен известного полевого командира ваххабитов. Причем получилось так, что в одном из домов зачищаемого поселка, пришлось вступить в рукопашную схватку сразу с тремя "чехами", из которой он вышел победителем, убив всех ножом. После чего вышел на след полевого командира, с которым, после долгого преследования, так же пришлось вступить в не легкий ближний бой, завершившийся победой русского. Далее группа угодила в окружение, из коего пришлось пробиваться с боем. Иван и еще один боец, геройски погибший, прикрывали отход до подхода подкрепления. К счастью, везению или удаче - успешно. - Не свистите! - усмехнулся Иван, - обмывку награды просвистите! - Ээ, неее, от этого ты не отвертишься! - Без проблем, за мной поляна... После этого дня, он был переведен в группу разведки... Настоящее время... Мотнув головой, разгоняя остатки воспоминаний многолетней давности, капитан остановился у порога самого большого из всех имевшихся домов, в дверь которого уже постучал Шамхан со словами: - Сова! Открывай! Медведь пришел! Из дома продолжал исходить ласкающий слух женский напев какой-то не совсем здравого смысла песни. Неожиданного, откуда-то из темноты залаял пес, всецело прерывая завораживающее пение и нарушая тишину всего хутора. - Ша
Иван Олгрен: - Волошинов яр, шахта царских времен, - развернув школьную тетрадь, юный Иван присел на корточки, начав криво вырисовывать изображения деревьев и путь по которому прошел. Вокруг шумели деревья лиственных пород. Разносились приятные трели птиц, лучи теплого осеннего солнышка зайчиками мелькали между пожелтевшими кронами, пробегаясь светлыми пятнами по тетрадному листу. Впереди был глубокий яр, глубиной может метров двести. Внизу виднелось множество деревьев и кустарников, а так же бликовала вода, хорошо видимого среди грязного ручейка. Очередной раз Иван прогулял школу, отправившись в это как говорили старые люди проклятое место, где по ночам лешие бродят а вода ручья меняет цвет. Гиблое место - так обычно его называли. По стариковским слухам в этом яру когда-то была шахта. Но вот точное ее место так никто толком и не мог сказать. Спрятав тетрадь в школьный заплечный ранец, Иван начал осторожно спускаться, шебурша сухую и местами еще зеленую траву, держа в руках кривую но прочную палку, выломанную по пути сюда. Часто он исследовал этот яр, но всякий раз побаивался спуститься в самый низ, но на сей раз он решил-таки это сделать. Оказавшись в самом низу, он боязно стал присматриваться. Казалось что деревья вот-вот начнут протягивать к нему веточные руки, пытаясь ухватить, а из болота покажется нечто такое, чего может напугать до ужаса, но тем не менее интерес пересиливал эти призрачные страхи. Вокруг было сыро и прохладно. В мелком болоте виднелось множество копытных следов. Вероятно хряки часто сюда наведываются. Внимание привлекла большая насыпь посреди вязкой грязи, выглядевшей как гигантский муравейник. К нему-то и направился Иван, поскальзываясь и пачкая ботинки. Штаны он еще раньше закатил, не хотел лишний раз пачкать их. К одежде он всегда относился бережно и ценил труд матери, понимая что ей не легко одной воспитывать сына. Взобравшись чуть ли не на четвереньках к вершине огромного как он про себя прозвал "муравейника", внимательно стал присматриваться и вскоре обнаружил некое подобие ниши, больше похожей на большое дупло, однако оно было полностью обросшее мхом и прикрытое не одним слоем падалочных сухих веток. Послышался громкий крик птицы, Иван резко обернулся, чувствуя как учащенно забилось сердце а по телу пробежал холод. Немного успокоившись, пару раз облегченно вздохнув, он начал тыкать палкой в подозрительную нишу. После нескольких тычков, раздался глухой стук. - Доски? - Не долго думая, Иван что силы ударил палкой. В следующий момент, загадочная переборка провалилась, и он чуть ли не угодил в открывшуюся овальную дыру, успев ухватиться за траву. Через пару секунд трухлявые остатки досок эхом отозвались откуда снизу, словно из колодца. - Кажись нашел! - обрадовался юноша, расчищая дыру по лучше. Теперь он увидел полу рассыпавшиеся ступеньки, крутым спуском ведущие в неизвестные черные глубины "муравейника". Долго думал, решал, борол страх и все-таки решился рискнуть. Протиснулся в узкую дыру, нащупал не внушающие надежности ступеньки, стал на ватных нога спускаться, жутко боясь со скользить в темную неизвестность. Судя по осыпавшимся камешкам, отдаленным эхом отзывавшиеся откуда-то снизу, спуск был глубоким. Когда Иван спустился оказавшись в плену темноты, он вынул взятый с собой ручной фонарик. Луч осветил мрачные стены, покрытые мхом и сплошными покровами паутины, иногда противно прилипавшей к лицу. Снизу веяло могильный холодом и сыростью перегнивших листьев. Нечаянно оступившись, Иван сорвался вниз, больно ударяясь и скользя уже не по ступенькам, а то что от них осталось. И вот наконец низ. Плюхнулся на бок, прямиком в вонючую грязь. Фонарик упал следом. Сверху всякий многолетний хлам. Упал удачно, не считая мелких ссадин, сбытых колен и локтей. Когда он поднялся, обнаружил перед собой заколоченную досками дверь. Сверху зиял свет от входной дыры. Сразу же вспомнился фильм "Заклятье долины змей". Подняв рабочий фонарик и палку, Иван отковырял доски. Они с легкостью оторвались. Дверь была открыта. За ней обнаружилось просторное помещение, больше напоминавшее келию, то ли землянку, но никак не шахту. Водя фонарным лучом, выхватывающий из темноты разные изваяния деревянных стоек, неровности замшелых стен, он неожиданно вздрогнул, когда увидел некое подобие алтаря. Далее он вообще хотел закричать от страха, но все-таки сумел сдержаться. Перед алтарем, на коленях стояла человеческая фигура в заскорузлой монашеской робе. Возле него клубились змеи. От этого Иван поежился, осознавая что кожа покрылась пупышными мурашками. Бррр, змей он боялся больше всего. - Змеииии! - чуть ли не хныкая протянул он, пятясь назад. Луч фонаря навелся левел и снова неожиданность. Две большие крысы прыснули по сторонам, заставляя юношу ощутить новую волну страха. Но все-таки, неумолимый интерес был выше панического ужаса, даже страха змей. Глубоко вдохнув, юный Иван решительно шагнул к алтарю, принявшись убивать ползучих мирно лежавших гадов. В один из таких ударов, он случайно зацепил фигуру в робе. Тело неожиданно рухнуло, разражаясь рокотом рассыпающихся костей. На пальце костяной руки, Иван увидел большой перстень, кой аккуратно снял концом палки, учащенно дыша и озираясь по сторонам, убеждаясь нет ли еще гадюк. К счастью не было, всех прибил. - Если это не шахта, тогда что? - Спросил он себя с интересом рассматривая трофейный перстень. Такой красоты он еще не видел. Да и не понимал тогда в драгоценных металлах, но все-таки отметил что перстень был золотой и с каким-то красивым переливающимся красным камешком сверху. По контуру находки виднелись не понятные гравированные буквы и символы. На перекошенном алтаре обнаружил упавшие подсвечники, возле коих виднелась порошкообразная масса, видать остатки восковых свечей. Посредине лежали костные останки какого-то животного, быть может кошки или собаки. Не совсем понял. Внимание привлекла шкатулочка, кою прежде чем открыть, пришлось освободить от липучих паутинных оков. Внутри был неизвестный свиток, перемотанный шнурком и скрепленный треснувшей сургучной печатью. К удивлению, бумага была как свежая. Иван развернул свиток... - Тыыыы нар....шшшш мооооо покоооо, - завывающе пронесся ветерообразый голос, заставляя юношу бросить свиток и в панике броситься к выходу. У страха глаза велики и это факт, Иван сам не понял, как уже выбрался на поверхность, куда буквально выскочил пулей, позабыв внутри свой фонарик и палку, но перстень остался при нем. Под ногами ощутилась дрожь, муравейник начал оседать, образовывая зыбучую засасывающую трясину. Что силы Иван карабкался вперед, только вперед, абы не угодить в обвальное жерло. - Лучше бы я пошел в школу, - жадно вдыхая воздух, лежа на пузе в луже, отплевавшись, юный Иван вымученно усмехнулся, будучи довольным своим поступком. Позади образовалась воронка, насыпь-муравейник поравнялась с землей. Больше к этому месту он не ходил. Все-таки правы были старожили, что-то в этом яру было нечистым. И быть может не было никакой шахты. Слухи дело колоритное. Как говорится: не так страшен черт как его малюют. А что касается перстня, Иван и по сей день, хранит его у себя дома, как трофейно-наградную реликвию за свои долгие поиски таинственной шахты. Волошевский артефакт - так он назвал этот предмет из своей небольшой коллекции интересных находок... Весело улыбаясь, подогреваемый этими воспоминаниями, бурлящим в крови алкоголем, бойким хмельным веянием приятно окутывающим сознание, жуя сладкую конфету, капитан не оборачиваясь произнес: - Может конечно это и глупость, но меня почему-то тянет. Если не возражаешь, - Тут он резко обернулся, вынуждая позади идущую Хаифу остановиться, - танец на льду! Не путать с коровами на льду! - Забросив автомат на плечо он протянул девушке руку. Она весело захихикала, заводя винтовку за спину: - Не имею возражений! Взявшись за руки, они посмеиваясь начали кататься по льду, скользя подошвами, время от времени кружась в подобии вальса как в фигурном катании, часто поскальзываясь и поддерживая один одного. В свете луны, отражавшего кристальные блики, две фигуры продолжали подобие танца на льду, будучи на середине замержшего озера. - Хорошо получается! - Рассмеялась Хаифа, удерживая равновесие... - Ага, вууаааа, - Иван замахал руками, в последней попытке стараясь не грохнуться. С трудом но устоял и подавшись навстречу девушки, заскользил как на катку, в процессе скольжения снимая автомат. Хаи сделала тоже самое и когда они поравнялись, одновременно сцепили оружие прицельными мушками, по инерции не на долго закружившись по кругу. В следующий момент, мушки расцепились и капитан шлепнулся на спину, уволакивая за собой Хаифу. Так и упали вместе, весело смеясь. - Я тебе не говорил? - чувствуя на себе приятную тяжесть тела девушки, Иван коснулся ее руки. Уняв смешок, она изобразила серьезное лицо, но тут же снова мило заулыбалась, убирая копну волос, частично прикрывших ее личико: - Не говорил что? - Что люблю когда ты улыбаешься... очень, - с этим словами, он притянул Хаифу к себе, легонько касаясь ее теплых губ своими. - Говори мне это по чаще, буду чаще улыбаться, - прошептала она, после чего они слились в недолгом сладострастном поцелуе... Пройдя озеро, оказавшись перед интересно растущими в форме "С" деревьями, Иван оглянулся в сторону хутора. Тусклый свет виднелся только в ведьминском доме, в иных было пусто, схоже все "варяги" спали. И хорошо... По прежнему ухал филин, отдаленно шумел странствующий морозный ветерок. Небо стало без облачным, будучи усеянным мириадами мерцающих звездочек. Пройдя под кронами ели, Иван остановился, заслышал тихий оклик Хаифы и когда обернулся, на него обрушился вал снега - девушка тряхнула дерево, весело расс
Моника Лоренте: Ночь медленно входила в свои права, окутывая серым туманом сумерек то самое поселение, куда, наконец, вышли «Варяги». Первые звезды уже появились на черном, вечернем небе, тускло мерцая, равнодушно глядя на землю. Гулко шумел ветер, деревья за спиной стоявших людей, покачивались и скрипели, издавая при этом отнюдь не мелодичные звуки. Луна, словно небесная королева, величественно выплывала из-за темного облака, озаряя мертвым светом кажущийся серым в сумерках снег. И среди всего это, разносилась странная песня. От, в принципе, довольно красивого голоса неизвестной певуньи хотелось спрятаться, убежать стремглав куда-нибудь далеко - далеко, укрыться на краю света. Ибо, напев проникал глубоко в душу, заставляя сердце трепетать в предчувствии чего-то страшного, руки сжиматься в кулаки - от собственного бессилия и невозможности противостоять этой песне, дыхание учащается - от животного ужаса перед неизведанным. Кажется, что даже если спрячешься, жуткий мотивчик везде найдет, что воздух за сотни верст вокруг пропитался пророческими словами песни. Моника съежилась, вздрагивая. По телу, несмотря на теплый свитер, штаны и куртку, словно психи от санитаров, забегали мурашки, вызывая внезапное прикосновение ледяных невидимых рук к коже. «Никак, невидимки Данилыча шалят».- Про себя усмехнувшись, подумала брюнетка, натягивая на кисти рукава куртки, ее перчатки были на Маргарите. Сама госпожа Назарова, с тихим «Ахххх», рухнула на снег, будто ей ноги в коленях подрезали, и закатила глаза. Моника перехватила суровый взгляд Ивана, и опустила голову, наклоняясь к подруге. Ее тяготило такое поведение вдовы, ну раз упала, ну два, да сколько можно-то, в самом деле?! Конечно, песня жутковатая, но не до такой степени, чтобы лишаться сознания. Жутко всем, только остальные этот страх скрывают, и не только мужская часть команды, но и женская, а точнее, две совсем еще юные девчонки, они не хлопались в обморок при удобном случае, а сражались, мужественно и слаженно. В этой, лейтенант убедилась совсем недавно, когда пришлось вместе с Элисой и Данилычем подстрелить мерзких мутантов - снорков. Элиса - умница, никакого внешнего проявления испуга, точные, прицельные выстрелы - вот бы Маргарите у кого поучиться, как себя вести в экстренной ситуации. А потерять сознание, сложить лапки, подобно опоссуму - каждый горазд, что тут говорить - воду в ступе только толочь. - Вставай, Марго. - Сквозь зубы, почти прошипела Моника, присаживаясь на корточки и похлопывая распластавшуюся на снегу девушку по щекам, тормоша ее, - Хватит уже, поднимайся, тебе говорю! - Где-то внутри, в самом глубоком, отдаленном уголке души закипала ярость, бушевал гнев, зарождалась ненависть. В этом душевном уголке сплетались в одно целое все самые негативные эмоции, живущие в Шаэре, норовя выползти наружу, распространится по всему оставшемуся душевному пространству. Обычно, Моника гасила в себе подобное состояние, когда хочется придушить первого попавшегося под горячую руку человека. Однако, в этот раз, загашать «искру бешенства» особого желания у нее не было. Маргарита слегка приоткрыла глаза, взгляд темных глаз из-под пушистых черных ресниц прошелся по небу, снегу, лесу и остановился на Монике: - Что это было? Я боюсь, очень боюсь! - В голосе вдовицы зазвучали панические, вперемешку с истерическими, нотки. Она согнула в коленях вытянутые ноги, и приподнялась на локтях, жалобно глядя на лейтенанта. Моника с трудом сдерживала себя, чтобы не наговорить подруге гадостей. Она реально раздражала агента, да и не только она: все вокруг действовало на напряженные, как струны, нервы: наступающая темнота, мертвая холодная луна, короче вся скучная, серая природа. - Слушай, заканчивай этот концерт, и вставай уже. - С плохо скрываемым раздражением в голосе, Моника поднялась, брезгливо отряхивая руки, словно она прикоснулась не к щеке Маргариты, а к чему-то гадкому и отвратительному. Маргарита тяжело встала, ее лицо приняло обиженный вид: в глазах застыли слезинки, а пухлые губы девушка надула, как ребенок, у которого отняли из рук конфету злые тети - дяди: - Мне холодно, я хочу домой! - Топнув ногой, взвизгнула Маргарита, для верности, уперев руки в бока. Со стороны картина была более чем отвратительной. Капризная, избалованная девчонка, эгоистичная и самолюбивая. - Замолчи и иди за мной. - Моника поморщилась, отворачиваясь от подруги, может, Хаифа права - промелькнуло неожиданно в подсознании. И тут же, девушка испугалась нахлынувшего на нее чувства неприязни не только к Марго, но и к остальным, и даже к природе. Просто, ее школьной подружке тяжело сейчас, как морально, так и физически - она не привыкла к подобным жизненным испытаниям, отсюда и капризы. А характер… Так, у нее - у Моники, этот самый характер с боооольшими заморочками, похлеще чем у Маргоши раз в сто будет. - Отряхни меня, хотя бы! - Раздался требовательный звонкий голос Маргариты за спиной. Лейтенант резко развернулась, карие глаза превратились в черные от внезапной вспышки ярости. Брюнетка резко шагнула к испуганной такой внезапной переменой в Монике вдове, и схватила ее за ворот куртки, глядя в глаза, тихо, чеканя каждое слово, произнесла: - Или ты закроешь рот на замок, а ключик отдашь мне на оставшееся время нашей совместной «работы» (более или менее подходящее слово), или же, я тебя утоплю в болоте, если не перестанешь ныть. - Шаэра оттолкнула от себя Маргариту, в голове стоял какой-то странный шум, ярость выплеснулась наружу. И, похоже, это еще только начало внезапного приступа агрессии ЦРУшницы. Девушка энергично потрясла головой, ужасаясь тому, что она сотворила, и хотела, было, бросится к подруге, чтобы, почти слезно, попросить прощения за содеянное. Но, строгий голос Ивана ее остановил: - Лейтенант, подтянись давай! - Все сентиментальные порывы, внезапно, рухнули, погрязнув в Лете, т.е. в прошлом. На смену им снова пришла ярость, вообще-то, Шаэра не любит, когда ей с ней говорят подобным, приказным тоном. - Ага. - Отозвалась девушка, голос прозвучал саркастически, и как-то отчужденно, будто бы и не Моника совсем отвечала сейчас. Здравый смысл вступил в борьбу с эмоциями, с теми паршивыми чертами, кои лейтенант боялась открывать, даже наедине с самой собой. «Ты что делаешь?! Тебя за язык из команды исключат так, провалишь задание!» - Возмутился внутренний голос, пока Моника, не спеша, шла к остальным членам команды. «Ну и ладно!» - Злорадно и задорно ответила самой себе брюнетка, криво усмехаясь, - «Пусть Моррел сам едет в эту дыру, и делает, все что хочет. Плевать я хотела на отстранение какое-то там!» «Моника, не обманывай себя». - Голос не собирался бесславно отступать и продолжал что-то там бубнить еще, - «Тебе же это важно, важна твоя работа, ты гордишься своей должностью, признай это». «Я же сказала, плевать я хотела на эту занудную, скучную должность!» - Довольно
Моника Лоренте: Наше время. Ведомая воспоминаниями, агент, сама того не заметив, оказалась в лесу. Словно очнувшись, она со страхом оглянулась вокруг. Темно, тихо, она одна - стало как-то жутко, Моника включила фонарик, освещая узенькую тропинку среди сугробов. Ведущую к болоту. Возвращаться обратно, к Маргарите хотелось еще меньше, чем расхаживать в потемках по поганому болоту, но упрямая Моника твердым шагом пошла по тропинке, не давая страху вырваться на волю. Внезапно, она резко остановилась, вспомнив, что в кармане куртки находится выключенный телефон. Связи нет, так, может, проигрыватель работать будет? Все же, под музыку как-то веселее, да и не так жутко, шастать в ночной тиши. Аппарат заморгал стандартной для Samsung заставкой, когда Моника включила его. Связи не было, только экстренный номер - и все, зато, как и хотела девушка, музыкальный проигрыватель ее не подвел. Моника включила музыку, и лесную тишину прорезал «Реквием по мечте» Моцарта. Тяжелая музыка, слушать ее не хотелось, брюнетка переключила музыку, но к ее удивлению, Моцарт продолжал играть в ночи. Удивленная девушка снова сделала попытку переставить мелодию - без толку, тогда раздраженная Моника решила совсем отключить телефон, но аппарат, похоже, завис, не реагируя ни на какие команды владелицы. Звук продолжал нарастать, заполняя собой лес, протяжная, минорная мелодия с головой окутывала девушку, проникая в душу, вызывая слезы на глазах. Звуки контрабаса сливались со звуками скрипки, коя, казалось, тонко плакала, все громче и громче, перемешиваясь со стонами, издаваемыми фортепьяно, и глухими ударами музыкальных тарелок. «Реквием по мечте» - одно из самых таинственных, не слишком распространенных произведений великого классика. Что двигало им, когда он сочинял такую горькую мелодию, что творилось в его душе - этого никто никогда не узнает. Но то, что мелодия насквозь была пропита болью, это ощущалось, чувствовалось каждой клеточкой тела. Моника остановилась у дерева, прижимаясь плечом к стволу. Ее словно током ударило, сейчас в ночной лесной тиши, она слушала Реквием по собственным, несбыточным мечтам. Прощалась с ними, хоронила глубоко в душе. Ей не быть с Эндрю, никогда! Не стать знаменитым вирусологом, открывшим вакцину против нового вируса, не оправдать достойное имя своего отца! Это все в прошлом, позади -впереди бездна, мгла - полный карьерный и душевный крах. Девушка дала волю воображению, и оно оправдало себя, рисуя странную картину. Огромный, ярко освещенный зал, стены и потолок коего - зеркальные. Пола не видно, ибо он усыпан ало-красными, кровавыми розами. И звучит, звучит «Реквием по мечте», в каждом уголке зала, эхом разлетаясь по нему. Настенные зеркала огромны, от пола до потолка - яркие. Они наполненными самыми позитивными моментами прошлой жизни Моники, солнечными красками ее души, разрисованы художественной кистью сердца. Зеркала на потолках - воздушные, нежные, в пастельных тонах - мечты девушки. Они звенят под звуками мелодии, и зал наполняется еще одним звуком - тихим, едва уловимым звоном. Сама Моника, в черном, пышном платье, длиной до пола, с «V» образным, держащимся на плечах и оголяющим плечи, вырезом, кружится в каком-то безумном танце, наступая на розы. Острые шипы впиваются в босые ножки девушки, но она, не замечая боли, продолжает танцевать, кружась по залу все быстрее и быстрее, стремительнее и стремительнее. Музыка все громче и громче разлетается по залу, зеркала прошлого не выдерживают напора. Одно за другим, раскалывается стекло, осыпаясь хрустальным звоном на пол, смазывая яркие краски, вычеркивая прошлое бездушной рукой. Вот, зеркало, в коем отражается абсолютно счастливая маленькая Моника, обнимающая отца крепко - крепко за шею. Раздается звон - и стекла больше нет. На месте его серая пустота, смотрящая пустыми глазницами в никуда. А это, веселое, шаловливое зеркало первой встречи с Эндрю. Удар музыкальных тарелок, тихий треск и по стеклу идет трещина - оно падает странно, частями, пока, наконец, на месте стекла не появляется серая пустошь. А лейтенант, все танцует, наступая теперь еще и на осколки прошлого. Хрустальный звон, и зеркала мечты, дождем осыпают своими осколками девушку, она купается под этим стеклянным дождиком, не замечая, как стеклышки наносят острые порезы на кожу. Внутри ее - полный развал, дисгармоничность, пустота. Агент наклоняет голову, и что это? Розы, головки роз вянут на глазах, сжимая лепестки, и теперь, уже сухие розы рассыпаются на полу. В зале темнеет, Шаэра оседает на пол, обнимая колени. Все, все позади, ей суждено остаться в этом сером, темном зале, одной… - И дождику капать по стеклам скользя, и хочется плакать, а плакать нельзя… - Знакомый, до боли знакомый голос, раздался в ночной тишине. Моника подняла голову, возвращаясь в реальность. От соседнего дерева отделилась невысокая фигура, в черном длинном плаще. Из-за капюшона накинутого на голову, лица не было видно, но, голос безусловно был женским. - Ты кто такая? - Рука инстинктивно легла на правый бок, где должна была быть кобура с пистолетом, но оружия на месте не оказалось. Странно… Лейтенант точно помнила, что пистолет и кобуру не снимала. А фигура приближалась, озорно произнося: - Что тебе в имени моем? Ложь - это правда, а, правда - обман. - Она подошла к удивленной Монике, остановившись перед ней на расстоянии вытянутой руки, - Душа онемела, болят очеса, за дело, за дело - гремят небеса. - Слушай, мне от этих загадок тошно уже. - Фыркнула Шаэра, как ни странно, страха не было, была только ярость и все. Телефон жалобно замигал, самопроизвольно отключаясь. Мисс Лоренте недоумевающее пожала плечами. Вот, ведь чертовщина - то здесь твориться, - Ты говори нормально, по человечески. - С вызовом бросила она неизвестной. Та хрипло рассмеялась: - Вот, значит, ты какая. Молодец, ты такой и должна быть. Твои прошлые поступки смешны, Моника. - Она провела рукой перед лицом девушки, и агент, как бы со стороны увидела себя, в тот момент, когда она бросилась за Маргаритой, наперерез сноркам, тогда, когда она помчалась, наплевав на все, за младенцем, благополучно оказавшимся живым трупом. Черт, а незнакомка права. Действительно, смешные, дурацкие порывы, абсолютно не нужные, и не вяжущиеся с характером Моники. - А что же ты за Шоном не пошла? - Насмешливо спросила девушка (или женщина) в черном одеянии, «убирая» картинку из поля зрения агента. Та растерянно моргнула: - Маргарита выдала, я не успела уйти. На что, незнакомка вновь разразилась смехом, - Оправдание! Как замечательно, на уровне детсадовской девочки. Нет, не обманывай себя. Это фарисейство. - Чего? - Протянула Моника, встав ровно, и сложив руки на груди, - Ты о чем? - Твои поступки… Сродни фарисейским: пока нас видят - мы молимся, стараясь доказать, что мы такие хорошие. Оставаясь наедине с собой - мы забываем обо всем, кроме себя любимого. - Странная незнакомка несла, по мнению Моники, полнейшую чушь. Брюнетка прищурилась, глядя на нее: - Я пойду за Шоном, я обязана ему жизнью! - Горячо парировала она, - И твое это фарисейство здесь не причем! -Фигура медленно обошла девушку вокруг, не забывая при этом разговаривать, дерзко и весело одновременно: - Должна? Запомни такую фразу: «Кому должны - тому прощаем». Ты звала на помощь? Нет. Ты могла сама справится с теми разбойниками, и ты это знаешь. - Одна против семи? - Усмехнулась Моника, - Помилуй! Это не реально. Неизвестная в черном замерла на месте, снег под ней почти не оседал: Все реально, если я говорю. Что ты могла, значит, принимай это, как должное. И потом, он хотел тебя, скажем так, натянуть, забыла? Моника передернулась, поморщившись, и смущенно развела руками: Не забыла. Но, он потом меня столько раз спасал. - Сказала же - хватит! - Оборвала ее женщина, хлопнув в ладошки, - Ты не нуждаешься в спасении, ни в чьем, равно, как и в помощи. Ты сама по себе, со всеми, и не с кем… Пустой карамелькой зашито в груди хрустальное сердце Мальвины… - Заканчивай свои загадки! - Шикнула на нее Моника, и вдруг, осеклась, во все глаза глядя на незнакомку, - Откуда ты знаешь? Про Шона? Про произошедшее? - Она чуть отошла назад, изумленно окидывая взглядом фигуру. Знакомая фигура, знакомый голос - кто же она? Неужели… - Похоже, ты поняла, откуда я все знаю. - Констатировала женщина, снимая капюшон. Перед Моникой, округлившей от увиденного глаза стояла… Моника. Она сама, только с другой прической, несколько старше, чем сейчас, и другим - холодным, насмешливым выражением глаз, - Я это ты, а ты - это я… и я повторяю, я повторяю: хочешь молчи, жди, что пройдет. А, хочешь - ключи, два оборота… - Какие ключи? Какие обороты? - Потрясенно шептала агент, не в силах поверить в увиденное, - Как так вышло? - Ты сердца драгоценного ключи не торопись отдать кому попало. - Погрозила тонким пальчиком, с красным ноготком ей… она сама (странно, звучит, но это так), - Будешь такой, или иной? Не лги себе, признайся, ты иная, не такая. - Моника вторая вплотную подошла к настоящей Монике, взяв ту за руку, и заглянула в глаза, - Кровь… Вспомни, когда кровь пролилась на твои руки… Она перевернула твою душу, тебе понравилось убивать, ведь так? - Да-да-да! - Громко закричала лейтенант, перед глазами, словно кадр из кинопленки, возникло искаженное лицо того «чебурека», коему она, как барану, перерезала глотку. И теплая, такая густая кровь, с ее специфическим, с солоноватой примесью, запахом, заливала нежные ручки Моники. Она вдыхала этот запах, видела предсмертные муки мрази, чувствуя, как душа наполняется невыразимым блаженством. Хотелось впитать в себя каждую частичку боли хача, погрузить руки в его кровь, и провести этими окровавленными руками по лицу, чувствуя, как сжимается кожа, как ее немного пощипывает. Хотелось кружиться над мертвым телом, ликовать от чего-то нового, неизведанного доселе. - Умничка! - Произнесла Моника вторая, глядя на лицо лейтенанта, - Ты выпустила саму себя, ты смогла, хорошо! А хочешь, желаешь ли ты стать той Моникой, которая была в домике хачей? Хочешь ощутить ее в полной мере? Не в силах ответить, Шаэра кивнула. Ее отражение расплылось в злой улыбке, протянув руку, и касаясь щеки ЦРУшницы: - Будь по твоему! - Воскликнула Моника вторая, как бы, входя в тело агента. Та инстинктивно сжалась в комочек, но тут же, гордо выпрямилась, распахивая глаза. Вместе с невероятным, каким-то сказочным приливом физических сил, Шаэра ощутила и внутреннее равновесие, впервые за время пребывания в России, она ощутила себя иной, не той дурой, коя кидалась на защиту всех подряд, а настоящей, самой собой. - И помни, - Раздался голосок ее «Я», - Работа в команде, это не глупые, опрометчивые действия, а умение в трудную минуту быть нужной, и действовать слаженно. - Все стихло, лишь луна освещала дерево, и часть снега. Моника, гордо вскинув голову, распрямив плечи, зашагала в сторону Хутора. В домике горел свет, ЦРУшница зашла в дом, снимая куртку. Маргарита сидела на своей кровати, заплаканная и бледная: - Где ты была? Я боялась, ведь темно же! - Она боялась не за подругу, а за саму себя, боялась темноты - обычного каждодневного явления. Моника молча переоделась, и резко ответила: - Я не нанималась к тебе в няньки. Ты останешься здесь, дальнейшего пути тебе нет. Маргарита встрепенулась, вскакивая с кровати: Нет, я хочу с тобой, я не останусь! Мы же подруги! Моника равнодушно усмехнулась, садясь на свою кровать и распуская волосы: Дружба дружбой, а служба - службой. А теперь заткнись, и дай мне отдохнуть. - Шаэра с удовольствием вытянулась под одеялом, чувствуя приятный холодок, исходящий от простыни, - И свет погаси за собой. Маргарита, всхлипывая, щелкнула выключателем: ты жестокая, Моника, и безжалостная! - Именно так. - Промурлыкала в ответ та, закрывая глаза, - для меня твои слова - высший комплимент. - Приятное тепло разливалось по усталому телу, Марго, наконец, заткнулась и не досаждала своими истериками и пустой болтовней. Моника уже, было задремала, когда рядом с ней что-то зашевелилось. Девушка резко развернулась, намереваясь нанести удар по потревожившему ее сон, но на кровати сидела обыкновенная кошка, белая, с голубыми глазами. - Киса… - Девушка погладила животное, похлопав по подушке и приглашая прилечь. Кошку долго упрашивать не пришлось, она, потеревшись мордочкой о лицо Моники, замурлыкав, легла на предложенное место, сворачиваясь клубком. Моника положила на нее руку, и погрузилась в сон.
полная версия страницы